Ладо Гудиашвили являлся многогранной личностью: он был живописцем, графиком, театральным и кинохудожником, а также иллюстратором книг. В один из периодов своей жизни он даже сыграл роль в кино. Говорили, что, завоевав восточной экзотикой парижских критиков, он поразил свою родину стилем, присущим парижской моде. 18 марта Грузия отпраздновала 125 лет со дня рождения этого выдающегося художника.
Ладо Гудиашвили появился на свет в Тбилиси в 1896 году. Его родители мечтали, чтобы сын овладел игрой на скрипке, и отдали его в музыкальную школу. Однако вскоре врач заметил, что эмоциональные переживания, которые испытывал мальчик во время занятий, негативно сказывались на его здоровье. В результате, маленький Ладо переключился на рисование.
Гудиашвили исполнился всего 19 лет, когда состоялась его первая персональная выставка. С этого момента его имя стало известно в художественных кругах Грузии. Он оказался в окружении грузинских интеллектуалов и близко сошелся с группой поэтов-символистов «Голубые роги», которую возглавлял Паоло Яшвили.
В тот же период Ладо встретился с грузинским историком и общественным деятелем Эквтиме Такаишвили. С этого момента молодой художник стал сопровождать Эквтиме в его экспедициях, посвященных изучению средневековых грузинских фресок.
В своих первых произведениях Гудиашвили особенно интересовался изображением национальной жизни. Он предпочитал запечатлевать грузинских девушек, уличных торговцев, обычных тружеников и весёлые праздники.
Парижский период
Для достижения нового уровня мастерства в 1919 году Гудиашвили переехал в Париж, который в тот период был фактически центром мирового искусства. Он провел там шесть лет, регулярно выставляя свои произведения. Работы грузинского художника, представленные на одном из Салонов, произвели такое сильное впечатление на местных критиков, что в 1925 году во Франции вышла книга искусствоведа Мориса Реналя, полностью посвященная его творчеству.
Среди знакомых Ладо в Париже можно было встретить известных художников, таких как Пабло Пикассо и Амедео Модильяни. В это время на творчество Гудиашвили сильно повлияло знакомство с произведениями французских мастеров и его соотечественника Ники Пиросмани.
Выставки Гудиашвили проводились не только в Париже, но и в таких городах, как Марсель, Лион и Бордо, а затем также в Лондоне, Риме, Брюсселе, Амстердаме, Берлине и Нью-Йорке.
В Париже художник продолжал исследовать повседневную жизнь патриархальной Грузии, знакомую ему с раннего детства. Несмотря на то что его работы не отличались типичной для грузинских мастеров темной цветовой гаммой, в них всё же ощущалась грусть по утраченной жизни и ностальгия по родным местам.
В Париже Гудиашвили работал без ограничений и не испытывал давления со стороны политических обстоятельств, которые появились после его возвращения в СССР. Именно поэтому произведения, созданные в этот период, имеют наибольшую ценность.
Одной из самых заметных работ Гудиашвили является картина «У черного ручья». Этот холст входит в серию произведений, где художник объединяет прекрасные женские образы с живописными ландшафтами своей родины. В своих картинах он интерпретирует грузинский фольклор, обогащая его элементами французского импрессионизма.
Картина «У черного ручья» обладает увлекательной историей. Изначально на ней изображена девушка в обнаженном виде. Однако партийные чиновники СССР посчитали, что ее внешний вид недостаточно женственен из-за мускулистых ног, подтянутого живота и грубоватых черт лица, к тому же она была без одежды. Чтобы избежать возможных репрессий, художник решил «скрыть» наготу с помощью прозрачного платья и изменил черты лица, сделав их более похожими на белокожих грузинских красавиц. В одном из каталогов 1884 года сохранилась фотография, на которой можно заметить остатки этого платья. В конечном итоге Гудиашвили подарил картину своему лучшему другу Давиду Ломадзе в этом измененном виде.
Причиной ухудшения состояния картины могли стать как низкое качество советских красок, так и намеренные действия художника, который использовал недолговечные материалы для доработки. В результате некоторые элементы начали осыпаться, что стало основанием для проведения детального анализа в лаборатории. Позже английские реставраторы аккуратно восстановили картину до ее оригинального вида.
Советский период
Несмотря на достижения в Париже, Ладо Гудиашвили испытывал трудности с адаптацией к жизни вдали от своей родины. В 1925 году, когда из Советского Союза уходили последние пароходы с эмигрантами, художник решил вернуться в Тбилиси.
После возвращения на родину Гудиашвили столкнулся с необходимостью адаптироваться к новой советской идеологии и активно прославлять достижения социализма. Это создало значительные преграды для его творческой деятельности и ограничивало его художественные амбиции. Тем не менее, художник сохранил верность своему стилю живописи и продолжал работать над темами, которые были ему близки. В этот период он также стал часто использовать мифологические аллегории в своих произведениях.
В период Второй мировой войны Гудиашвили работает над обширной антифашистской серией рисунков, посвященных разрушению мира и культуры, в которых он изображает мифические существа.
Ладо работал не только в области графики и живописи, но также занимался монументальным искусством. В 1945 году он оформил алтарь церкви Кашвети в Тбилиси, и считается, что в образе Христа он отразил черты молодого скульптора Бидзины Авалишвили. В результате этого Гудиашвили был исключен из Компартии и потерял должность в Академии художеств. К тому же, его выставки были под запретом.
В дальнейшем поэт Евгений Евтушенко заметил:
Рука Ладо Гудиашвили
запечатлела на стене
людей, что грешили,
а не парили в небесах.
Он не насмешник, не хулитель,
он сам такой же грешник.
Он то ли божество, то ли падший,
он то ли ангел, то ли демон.
Несмотря на все сложности, Гудиашвили не прекращал творить. К тому времени его работы стали достаточно известны. Он работал с маслом, гуашью, акварелью, создавал настенные росписи, занимался графическим искусством и использовал смешанные техники. Тематика его творчества в основном была связана с Грузией, а женщины часто становились главными персонажами его картин.
Художник заметил: «Женщина присутствует практически на каждом моем полотне, так как она является источником жизни и добра, именно поэтому она занимает центральное место в моем творчестве. Для меня женщина – это венец природы, олицетворение ее бесконечного богатства».
Многообразие талантов Гудиашвили проявлялось в различных сферах его жизни. Однажды он снялся в фильме «Осеннее солнце», где исполнил небольшую роль. В этом эпизоде он встает со стула, танцует, а затем снова возвращается на место. Несмотря на короткую сцену, она оставила яркое впечатление.
Во время съемок картины «Кето и Котэ» актер Георгий Шавгулидзе обратился к художнику с просьбой научить его танцевать «карачогели». Однако Ладо не стал обучать его танцевальным движениям, а вместо этого показал, как просто стоять и двигать телом с той же грацией, с которой сам изображал этот танец.
В начале 70-х годов советская власть изменила своё отношение к Гудиашвили, в результате чего он получил звание Народного художника СССР, а позже стал Героем социалистического труда.
Российский авангардный художник Сергей Судейкин отметил о Гудиашвили: «Ладо Гудиашвили представляет собой вершину восприятия грузинского духа, который интуитивно впитал западную культуру с целью возрождения восточных традиций».
Художник ушел из жизни в 1980 году, дожив до 84 лет. Его захоронили в пантеоне на вершине горы Мтацминда.
