В июле 2023 года российские власти объявили квир-людей "экстремистами", запретили "пропаганду ЛГБТ" и любые медицинские операции, связанные с трансгендерным переходом. Тот же закон аннулирует браки, в которых один из супругов совершил трансгендерный переход, и запрещает им усыновлять детей. Организация помощи транслюдям "Центр-Т" отслеживает случаи дискриминации трансгендерных россиян -- судя по письмам, которые они присылают правозащитникам, с принятием репрессивного закона их жизнь превратилась в настоящий ад. Им отказывают в юридической и медицинской помощи, их не принимают на работу, исключают из учебных заведений, подвергают буллингу и насилию. "Центр-Т" поделился письмами своих респондентов с журналистом Андреем Лошаком, и он сделал подборку историй, по которым можно понять, насколько невыносимой и несправедливой стала реальность для трансгендерных россиян. С разрешения Лошака и "Центра Т" "Медуза" публикует некоторые письма с редактурой.
37-летний трансгендерный мужчина из Ленинградской области.
В марте 2023 года меня вызвали в школу по поводу "неподобающего" поведения сына: он показывал и пересылал одноклассникам картинки, "пропагандирующие ЛГБТ", -- с "лучами бобра" и блюющим радугой гномом из мультсериала "Гравити Фолз". Это было так нелепо, что я просто покивал головой ("ладно, он так больше не будет") и забыл о ситуации. А через пару недель меня вызвали в комиссию по делам несовершеннолетних -- по тому же поводу. Шел я туда все еще без особого страха, скорее с раздражением: не могут же там сидеть такие идиоты[, которые будут говорить об этом случае всерьез]! Но комиссия уже апеллировала не столько к картинкам, сколько к моей трансгендерности.
Причина, по которой эта информация стала известна, остается открытым вопросом. Я никогда не был привлечен по делу о "пропаганде ЛГБТ", и единственное объяснение, которое приходит на ум, связано с тем, что во время прохождения ПМПК с детьми (из-за дисграфии и дислексии) меня принудили предоставить свои прежние данные. Это, скорее всего, свидетельствует о утечке конфиденциальной информации, о которой я беспокоился с самого начала, несмотря на заверения, что подобного не произойдет.
Возвращаясь к комиссии [по делам несовершеннолетних]: там звучали фразы "как вы можете противодействовать вовлечению детей в экстремистские сообщества, когда сами к ним относитесь?", "мы ограничим вас в [родительских] правах, пока вы это не исправите, а через полгода, если исправите, вернем ваши права" и "когда будет назначен суд, вас уведомят".
Любой родитель поймет, что вышел я оттуда в состоянии паники. У меня не было ни возможности быстро уехать, ни загранпаспортов у детей, ни денег, ни связей, чтобы все разрулить. И не было иллюзий, что все само собой рассосется. Необходимо было как можно скорее уезжать, чтобы не потерять детей, но я не знал как. Мы и так недавно переехали из Башкортостана в Ленобласть, на что ушли все мои ресурсы.
Я совершенно не знал, к кому обратиться за помощью. Не будучи активистом, я не рассчитывал на поддержку сообщества, поэтому первым делом решил поискать юриста. Из четырех специалистов, к которым я обратился, ни один не внушил мне надежды на положительный исход. Один из них даже закричал на меня: "Я уважаю свою профессию, и с такими делами не работаю! Вам давно следовало заняться этим! Убегайте за границу, пока есть возможность!"
В конечном итоге нам удалось сбежать, но это не обошлось без трудностей. Прежде всего, нам приходилось скрываться не только от органов опеки, но и от моих родителей, которые решили, что именно сейчас настал момент забрать внуков у "такого извращенца", как я. Кроме того, при подаче документов на заграничные паспорта для детей мне дважды отказывали, ссылаясь на "недоказанное родство". Моя справка о смене данных, которая ранее принималась без вопросов, оказалась недостаточной. В МФЦ мне сообщили, что с такой справкой могут не выпустить за границу, и этот риск меня очень пугал. В итоге паспорта все же удалось оформить.
Мне до сих пор снятся тревожные сны о том, как нас не допускают к посадке в аэропорту. Сын позже заметил, что я прошёл паспортный контроль с удивительным спокойствием, "с каменным выражением лица". На самом деле, моё лицо было онемевшим, и я его почти не ощущал. Когда нас задержали дольше, чем предыдущую семью, я почувствовал, что от страха меня сейчас стошнит.
27 лет, трансженщина из Ростова-на-Дону
Я искала работу в более дружелюбной обстановке и решила попробовать свои силы в секс-шопе. В одном из них мне отказали, сославшись на то, что принимают только "биологических женщин". В другом магазине мне не объяснили причину отказа, но позже одна из сотрудниц рассказала, что ситуация была аналогичной.
Я решила стать визажистом, полагая, что салоны красоты — это самое дружелюбное для ЛГБТК-сообщества место работы. Я успешно прошла двухмесячные курсы и получила сертификат. Однако после этого началась настоящая эпопея: я обошла и обзвонила больше 30 салонов, но, несмотря на наличие портфолио и диплома, везде мне отказали. В некоторых местах открыто заявляли: "Мы принимаем только [цисгендерных] девушек", в других — отказывали без объяснений.
Тогда я решила устроиться продавцом косметики. Но как раз пошла волна увольнений геев и трансженщин из магазинов "ЛʼЭтуаль" и "Золотое Яблоко": они испугались возможных проблем из-за нового закона об экстремизме. Все мы знаем, что самые экстремальные экстремисты -- это накрашенные мальчики, которые продают пудру и помаду.
В итоге я устроилась курьером в "Яндекс" -- по деднейму. С мужскими документами и переходной внешностью это была единственная доступная мне вакансия, несмотря на высшее образование и диплом визажиста. Работала там, пока на меня не вышел [серийный доносчик на ЛГБТК-людей Владимир] Кушнерик. Своими угрозами он "помог" мне свалить в Грузию.
Сейчас я работаю в Тбилиси на совсем не женской работе: вожу огромный фургон и иногда его разгружаю. Но все сотрудники зовут меня Дари и обращаются со мной как с девушкой, хотя видели мои документы и знают деднейм. Надеюсь, дискриминация в моей жизни закончилась.
19 лет, регион Нижегородский
В течение двух лет я обучался в музыкальном колледже, где столкнулся с клеветой и агрессией из-за своей трансгендерной идентичности. Несмотря на это, у меня были отличные рекомендации, так как я всегда проявлял трудолюбие и ответственность. По итогам школьного аттестата я входил в тройку лучших учеников, что давало мне право на бесплатное обучение в вузе. На вступительных экзаменах в колледж я показал результаты, превосходящие многих других, и, что особенно важно, оказался лучшим среди всех цисгендерных парней. Тем не менее, комиссия заявила, что я "не готов" — это всё, что они могли сказать мне лицом к лицу. Моему преподавателю же объяснили, что меня не приняли из-за моей трансидентичности, и даже не стали называть меня по паспорту. Для них я была "хорошо подготовленной девушкой", и поскольку я идентифицирую себя как парня, они решили, что "тебе здесь не место". Директору было безразлично, насколько я талантлив и усерден — его волновало лишь, в какой туалет я хожу. Это точная цитата.
В течение трех дней на подготовительных курсах я завел дружеские отношения с людьми, которые разделяют мои увлечения. Однако, когда я вышел с последнего [вступительного] экзамена, мне стало известно, что администрация колледжа раскрыла всем студентам информацию о моем имени, указанном в паспорте. В этот момент атмосфера вокруг меня резко изменилась.
Я всегда выделялся как отличный ученик, но меня никогда не приглашали на мероприятия, и о моих достижениях никто не упоминал. Я не удостоился чести оказаться на доске почета. В тот роковой день, когда мой отец ушел из жизни, преподаватели, осознавая всю тяжесть утраты, унижали меня, задавая откровенно неуместные вопросы, например, о том, в какой туалет я хожу. Все эти переживания привели к тому, что я погрузился в депрессию, и мое пограничное расстройство личности обострилось. Я долгое время чувствовал себя полностью опустошенным.
Всю жизнь я искал то, чему действительно хочу посвятить себя. И тут внезапно появился человек, готовый помочь мне исполнить мою тайную мечту -- заниматься хореографией. Поскольку у меня спортивный опыт, я делаю огромные успехи, работаю и тренируюсь в любых условиях, трачу все деньги на подготовку к поступлению в хореографическое училище. В колледже я беру академ. Все считают, что мне не надо его бросать, но у меня панические атаки и приступы агрессии и селфхарма при любом упоминании музыки.
Я не делал переход, но готов заниматься по мужской программе. При этом я не могу найти ни один [хореографический] колледж, который готов был бы принять меня в мужскую группу. Это [подготовка] стоило огромных усилий и денег. Это нечестно, потому что я прохожу по всем параметрам. Но человеческого отношения ко мне нет. Мне, наверное, придется поступить [в колледж], притворившись другим человеком -- тем, кем меня хотят видеть. Потому что настоящий я, возможно, больше никуда никогда не поступит.
Я знаю, моя история выглядит не такой ужасной [на фоне многих других], но мне плохо. Я человек, у меня есть личность, но ее не примут. Мне настоящему не дадут заниматься любимым делом -- мне вообще нельзя жить.
32-летняя трансженщина из Ульяновска.
Я проживаю с бывшей супругой, так как у нас есть совместная собственность, и мы пока не можем разъехаться. После нашего развода она вышла замуж повторно и родила третьего ребенка, а ее новый муж переехал к нам. До развода он угрожал мне, чтобы ускорить процесс, а после — из-за того, что мои дети больше привязаны ко мне, чем к ней и к нему.
Однажды другие родители в детском саду, куда ходили мои дети, выразили недовольство по поводу моего внешнего вида. В итоге мне пришлось сменить учреждение, и теперь я не могу водить детей в новое место, так как бывшая супруга опасается повторных жалоб. Мне даже запретили гулять с детьми — под предлогом, что одного из них будут травить в садике, а другого — в школе. При этом до этого я без проблем проводила время с ними на улице.
На данный момент мы проживаем вместе, но после судебного разрыва дети остались с моей бывшей супругой. Мне не удалось добавить их имена в свой паспорт, а в свидетельствах о рождении не было внесено изменение моего имени. Теперь, чтобы подтвердить свое родство с детьми, мне необходимо предоставлять справку о смене паспортных данных.
Но это еще не все. После очередных угроз со стороны мужа бывшей я не выдержала и пошла в полицию, написала на него заявление. На следующий день мне устроили допрос: где, когда и как я меняла документы. Спросили, делала ли операции, сказали, что не смогут ничем помочь в случае чего -- и обязаны сообщить в опеку о факте моего проживания с детьми. Посоветовали уезжать.
22-летняя трансгендерная женщина из Красноярска.
Накануне моего дня рождения мои родители решили "воспитать" меня, чтобы "избавить от пидорства и сделать из меня настоящего мужчину". Они жестоко избили меня и стригли наголо за то, что я открылся им и носил [женские] вещи. Их крики и презрение поразили меня до глубины души. Я ощущала полное унижение, как будто меня уничтожили, и осталась одна, запертая в своем горе.
Убегала из дома два раза. Погрузилась в глубокую депрессию. Чувствовала себя словно зомби. Сейчас стараюсь восстановиться после всего пережитого, но продолжаю жить с ними и каждый день сталкиваюсь с унижениями.
Как же мне хотелось бы, чтобы тот день просто не настал, чтобы меня не лишили жизни на долгие годы, а приняли такой, какая я есть на самом деле.
17-летний трансгендерный парень из Псковского региона.
Прежде чем был принят закон, мне и так было трудно существовать в этом маленьком городке. В основном здесь живут пожилые люди, а молодежь стремится покинуть его как можно быстрее. Те, кто выбирает оставаться, зачастую отличаются крайне консервативными взглядами и проявляют агрессию не только по отношению к представителям ЛГБТ-сообщества, но и к любым "необычным" личностям.
С момента, как новый закон вступил в силу, моя жизнь превратилась в настоящий ад. С ноября 2023 года я стал жертвой насилия со стороны знакомых. Они наносили мне серьезные побои и угрожали мне ножом, заявляя, что готовы лишить меня жизни и что я не имею человеческой ценности. Утверждали, что на девушек не поднимают руку, но если я воспринимаю себя как мужчину, то это вполне допустимо. Для них это было лишь шуткой, а я испытывал настоящий ужас.
Я отправился в спортзал и начал свои тренировки. Я научился защищать свои интересы, и к февралю 2024 года они перестали меня беспокоить, хотя продолжали угрожать деанонимизацией. Я принял решение не обращать на это внимания, и, к своему удивлению, им стало неинтересно со мной связываться.
Я собираюсь покинуть страну, как только отметится мой 18-й день рождения. У меня уже имеется довольно значительная сумма накоплений, но я испытываю сильный страх. Очень надеюсь, что мои родители поддержат моё желание уехать. Я уеду из России, но буду надеяться на то, что она обретет свободу.
19-летний трансмужчина из столицы России, Москвы.
Я не успел обновить свои документы, но начал процесс перехода. В сентябре 2024 года я зачислился на дневное отделение одного из университетов в Москве. Стоит отметить, что я не общаюсь с окружающими и предпочитаю оставаться в тени, скрывая свою сексуальную и гендерную идентичность. Однако, всего через неделю после начала учебы, студенты начали подкрадываться ко мне с камерами, выкрикивая что-то вроде: "Ну давай, парень с сережками, давай, покажи, на что способен!" (это было приятно, но они сразу же прекращали, как только узнавали, что в моем паспорте все еще указан не мужской пол). Каждый раз, когда преподаватели начинали лекцию, студенты прерывали их с вопросами о ЛГБТ, и, услышав ответы вроде "таких надо уничтожать", уточняли: "Нет, вы не поняли, скажите именно о трансгендерах" — и вновь начинали меня снимать.
Однажды в студенческом чате кто-то заметил, что на моих черных носках есть яркие полоски, и назвал их радужными (хотя на самом деле это не настоящая радуга). Из-за чувства паранойи я предпочел добираться до метро через дворы, делая обходные пути. В деканате мне было сложно откровенно говорить, чтобы не выдать свои сомнения.
33 года, трансмужчина из Нижнего Тагила
Когда я совершил каминг-аут перед семьей, муж не принял моей идентичности и по-прежнему не принимает. Родители -- тоже, особенно мать. Все думают, что скорее всего:
Я не могу развестись, так как у нас с мужем двое детей. При каждом случае муж упоминает, что может запросто лишить меня родительских прав, ведь я теперь "пропагандирую ЛГБТ" одним только своим присутствием. Я не могу начать ЗГТ [заместительную гормональную терапию]. Единственное, что меня спасает, это маленькое сообщество в сети и пара понимающих друзей, которые не отвернулись, когда я им признался. Вся остальная моя жизнь -- кромешный ад.
16-летний небинарный человек из Подмосковья.
Ситуация произошла, когда я заканчивала 10 класс. К нам пришла новая директриса -- советских нравов. Она превратила школу в гимназию и собиралась ввести строгую форму. Я к тому моменту уже долго вынашивала идею прийти туда в юбке (я AMAB), и эта ситуация стала толчком, стимулом. Я нашла лучшую юбку, пришла, просидела 15 минут на первом уроке, смотрела в выпученные глаза [одноклассников и учителя] и слушала теории о том, что я "просто кому-то проспорила", а также вопросы в духе "ты че, пидор?" Стоит уточнить, что мои друзья и хорошие квир-знакомые меня поддерживали и помогли снизить стресс.
Меня вызвали в кабинет директрисы -- она ругалась, охала и ахала. Там же сидела заведующая по воспитательной части -- она попыталась здраво со мной поговорить. В итоге я согласилась переодеться в штаны и спокойно доучилась остаток дня. Это был четверг, а в пятницу я точно так же спокойно пошел в школу. Но на выходных моей матери позвонили и сказали, что меня хотят отчислить -- якобы за неуспеваемость (у меня все было хорошо) и непосещения (все они были по болезни). При этом добавили, что я могу остаться, если ни в коем случае не буду ничего такого делать и не стану изъявлять свою политическую позицию (я неоднократно рисовала флаг Украины и БСБ-флаг на всю доску). В общем, сидеть, не возникать, не светиться, молчать. Я отказалась и решила закончить среднее образование в колледже.
Я не испытываю страха, потому что они стремятся внушить его нам. Я уверена, что мой молодой человек и я, оба представляя трансгендерное сообщество, справимся с любыми трудностями. Если возникнет необходимость сражаться, мы будем сражаться. Если появится возможность уйти, мы воспользуемся ею. Мы преодолели значительный путь в общении с нашими родителями, и к счастью, сейчас их поддержка и принятие становятся все более очевидными. Постепенно и осторожно, но уже с серьезными намерениями, мы планируем свой переезд.
"Центр Т" представил обновлённое издание зина "Под запретом", в котором собраны личные истории транслюдей, сталкивающихся с дискриминацией в условиях военного времени в России. Первая версия проекта вышла год назад, а всего через месяц, в ноябре 2023 года, российские власти признали ЛГБТК-сообщество "экстремистским движением". Основная задача этого зина — поддержать трансгендерных людей и предоставить им платформу для выражения своих переживаний.
