Это дело могло стать прецедентным. Впервые грузинский суд рассматривал дело об убийстве, совершенном на почве расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости. Речь идет о трагедии, произошедшей в сентябре 2018 года, когда погиб грузинский правозащитник Виталий Сафаров. Спустя девять месяцев – 27 июня 2019 года – судья Шорена Гунцадзе признала обвиняемых Автандила Канделакишвили и Георгия Сохадзе виновными в групповом убийстве. Впрочем, мотив, на котором настаивала сторона обвинения – национальная нетерпимость, судья не усмотрела.
«Мы все родились в Тбилиси. И дрались, и мирились на следующий день, и даже становились самыми близкими друзьями с теми, с кем ссорились больше всего. Но эти парни, которые оказались в тюрьме, – у них что-то странное в голове, яд какой-то», — говорит отец погибшего Лери Сафаров.
Виталия похоронили на Кукийском кладбище. Теперь каждый раз, когда родители следуют по привычному маршруту – от дома до небольшой семейной гостиницы, они проезжают мимо могилы сына. После судебного заседания, завершившего процесс, они снова поехали туда.
Фото автора
Суд длился более двух месяцев. Записи с камер видеонаблюдения и показания свидетелей указывают на то, что всего в месте, где произошло преступление, было семь человек: это Виталий Сафаров, теперь уже осужденные за его убийство Автандил Канделакишвили и Георгий Сохадзе (Слэйер), а также люди, проходящие в деле как свидетели: Николоз Шанава, Ираклий Белтадзе, Отар Гелашвили и Зураб Морчиладзе.
Конфликт завязался у бара «Варшава» в районе Площади Свободы. В ночь 30 сентября все семеро оказались там.
Сафаров пришел в «Варшаву» с Отаром Гелашвили, которого знал с детства. Ираклий Белтадзе, знакомый с Гелашвили, – с двумя приезжими девушками. Канделакшили, Сохадзе и Шанава пришли втроем и не знали никого из этих троих. На месте, где произошло убийство, оказался и Зураб Морчиладзе, который был знаком как с одной, так и с другой стороной конфликта.
Начало. Бар «Варшава». 4 утра.
Показания всех четырех очевидцев по большей части сходятся и в ключевых аспектах повторяют друг друга. Конфликт начинается с Ираклия Белтадзе, который, как он сам рассказал в ходе судебного заседания, первым подошел к Слэйеру. Сделал он это, по собственному признанию, поскольку заметил, что тому не понравилось, что с приезжими девушками он говорил по-русски.
«Чтобы они не подумали, что я тоже русский, я решил, что будет лучше, если я подойду и поговорю с ними по-грузински. Я подошел, говорил что-то о том, что мы все грузины, о любви к Грузии… Потом я решил сделать это еще раз. Сохадзе сказал, чтобы я оставил их в покое».
На кадрах с камер видеонаблюдения видно, как Белтадзе действительно несколько раз подходит к Сохадзе – отходя, пожимает ему руку, но потом возвращается снова. В какой-то момент, увидев, что ситуация накаляется, к ним подходит Отар Гелашвили. В суде он сказал, что сделал это, желая успокоить Белтадзе:
«Подошел к Ираклию [Белтадзе] и сказал: что ты пристал с этими разговорами о Грузии? И выругался, в общем. Ни в чей-то адрес. В это время Шанава сказал, мол, почему я ругаюсь в адрес Грузии. А Канделакишвили сказал, что здесь камеры и предложил отойти за угол».
Все семеро, пройдя мимо угловой камеры кафе «Сабвей», находящегося рядом с «Варшавой», спустились по ступенькам вниз. Эта камера главным образом фиксировала то, что происходило на освещенной площадке. То, что было ниже, – видно очень неразборчиво: фактически только силуэты, движения которых в определенный момент ускоряются. Именно в это время, судя по всему, происходит убийство. То есть меньше, чем через 20 минут после того, как все семеро решают отойти за угол.
Что произошло за 20 минут?
Изначально, как говорят и очевидцы, и осужденные, Виталий Сафаров никакого отношения к назревающему конфликту не имел. Выходя из бара – это видно на камерах – он совершенно непринужденно останавливается рядом с приезжими девушками, говорит им что-то, а потом следует за остальными. Между ним и Николозом Шанава – другом Канделакишвили и Сохадзе – происходит разговор, который, в конечном счете, завершается убийством Сафарова. Из показаний Шанава:
«Там был еще один кудрявый парень, как я узнал позже – Виталий Сафаров. Был разговор на тему Грузии, мол, почему [Гелашвили] высказался плохо о Грузии. Сафаров сказал, что он еврей, но любит Грузию. Потом спросил, кто я, я ответил: «Шано», а он вроде как посмеялся надо мной. Я ударил его кулаком. Потом увидел, что Авто подошел и выругался: «Твою еврейскую мать…», начал ударять ножом. Слэйер подбежал, обхватил [Сафарова], не давая ему убежать. У него на руке был кастет. Он громко кричал: «Убил, его еврейскую мать…».
Показания очевидцев в незначительных деталях разнятся, но в целом вырисовывается такая картина: Шанава бьет Сафарова кулаком, после чего то ли отталкивает Виталия (как рассказывает Морчиладзе), то ли тот, потеряв равновесие, падает. В этот момент Канделакишвили подбегает к Виталию и начинает наносить ему удары ножом. Белтадзе и Гелашвили удерживают Слэйера, но ему все-таки удается вырваться и он, крикнув: «Убей еврея, его мать…», начинает бить Сафарова кастетом.
Отвечая на вопрос, почему в ту ночь жертвой Канделакишвили и Сохадзе стал именно Сафаров, все четверо заявили, что агрессию у нападающих вызвало упоминание национальности Виталия. Из показаний Отара Гелашвили:
«Потому что он сказал, что был евреем. Это вызвало их раздражение. Там, если что-то и должно было произойти, если кого-то и должны были убить, – то либо меня, либо Белтадзе. Потому что разговаривали с ними [Канделакишвили, Сохадзе и Шанава] только я и Ираклий. Виталий лишь пытался разрядить ситуацию».
Белтадзе и Гелашвили на вопрос о том, почему они не попытались помочь Сафарову, сказали, что испугались ножа. А по словам Морчиладзе, он попросту не успел сориентироваться, поскольку все произошло слишком быстро.
Шанава, Канделакишвили и Сохадзе скрылись с места преступления. Их зафиксировала камера гостиницы Le Caucasus на улице Дюма. На кадрах в руке Канделакишвили виден нож.
Что произошло за 20 минут? Версия осужденных
Сохадзе и Канделакишвили, которые виновными себя не признают, утверждают, что все было иначе. По словам Слэйера, физического контакта с Сафаровым у него не было вообще, а кастет на левой руке – это и не кастет вовсе, а керамическое кольцо, которое он потерял, вероятно, после драки. Ее начало, между тем, он пропустил: говорит, что в тот момент общался с Белтадзе, а когда обернулся, Виталий Сафаров и Николоз Шанава уже лежали на земле. Из показаний Сохадзе:
«Виталия пытались сдержать, он был агрессивным. Я вмешался, чтобы помочь другу. Меня кто-то несколько раз ударил в лицо. Я обернулся и увидел Белтадзе. Все это время я думал, что это именно он спровоцировал драку. Я очень разозлился на него, хотел ударить, но он закрылся рукой и стал пятиться назад. Я пошел на него, но потом понял, что он испугался, и махнул рукой. В этот момент, не помню кто – Шанава или Канделакишвили – крикнул: «Побежали!».
В то же время Канделакишвили в ходе судебного заседания признал, что использовал нож. Правда, сделал это якобы исключительно в целях самообороны. Подсудимый также утверждал, что нанес удары Сафарову только в бедро. Виталию, между тем, в общей сложности было нанесено до 10 ножевых ранений, в том числе в сердце, легкие и печень. По словам Канделакишвили, он не знает, кто это сделал.
«Я увидел, что Шанава поскользнулся и упал, а Виталий начал бить его кулаками. В это время Сохадзе направился к ним, пытался вытащить Шанава, но Белтадзе развернул его и начал бить кулаками. Шанава на земле, трое бьют его… Я в панике, испугался, побежал, попытался его вызволить. Эти трое, увидев меня, переключили свое внимание – Шанава оставили в покое и стали бить меня. В том числе Сафаров. Я достал из кармана нож и ударил 3-4 раза его в бедро. Я оборонялся, поэтому убежал».
Канделакишвили бросил нож в водосточную трубу одного из строящихся домов на улице Дюма. Местонахождения холодного оружия впоследствии указал Шанава, свидетельствовавший против своих друзей. Согласно экспертизе, на ноже был обнаружен генетический профиль Канделакишвили и кровь Сафарова. Но сам подсудимый продолжает настаивать на том, что несовместимые с жизнью ранения были нанесены Виталию другим оружием и другим человеком.
Национальный вопрос и свастика – как «символ солнца»
И Сохадзе, и Канделакишвили полностью отрицают причастность к неонацистским организациям. Слэйер говорит, что эта идеология – одна из многих, которыми он интересовался, а читать литературу подобного рода, по его словам, пока еще никто не запрещал. В то же время, Сохадзе довольно презрительно отзывается, к примеру, о людях, поддерживающих «Грузинский марш», сомневаясь в их интеллектуальных способностях. В ходе судебных заседаний Слэйер называл ложью слухи о том, что он и его единомышленники приветствуют друг друга словами «Зиг Хайль». Как, впрочем, и остальные свидетельства, указывающие на его связь с фашистской идеологией. Все они, по мнению Слэйера, подсмотрены следователями в бездарных голливудских фильмах, а после навязаны свидетелям, в том числе и Николозу Шанава. Последний, кстати, на суде заявил, что вместе с Канделакишвили и Сохадзе регулярно выходил на «охоту» за иностранцами. Из показаний Шанава:
«Мы говорили, что грузины должны быть вместе, что нужно оскорблять иностранцев. Так и делали. Если встречали в барах индусов, турок, евреев или людей других национальностей, оскорбляли их. Мы пытались и бить их, но на [улице] Леселидзе всегда патрулировала полиция, мешавшая нам это делать».
Об увлечении подсудимых в ходе заседаний рассказывали и другие свидетели – в том числе бармены, работавшие в округе. Один из них – Гела Шенгелая – даже признал, что одно время разделял взгляды последователей нацизма, но около года назад пересмотрел их.
Автандил Канделакишвили, как и Слэйер, настаивает на том, что все эти свидетельства надуманы. Татуировка со свастикой на груди, как он заявил на суде, к фашизму не имеет никакого отношения.
«Я не понимаю, почему свастика считается фашистским или нацистским символом. Ведь на самом деле это символ силы и вечности. Он использовался во множестве культур, он изображен на грузинских церквях и монастырях. Лично я сделал эту татуировку в качестве символа солнца, борджгало».
После вердикта
Судья Шорена Гунцадзе, не разделившая аспект, касающийся ксенофобии, объяснила свою позицию тем, что, конфликт начался еще до того, как Виталий упомянул о своей национальности. На этом фоне, несмотря на обвинительный приговор, защита расценивает вердикт как победу в определенном смысле:
«Сегодня суд доказал, что в Грузии на расовой почве людей не убивают, что в Грузии нет нетерпимости, что для человека любой национальности, религии, расы и цвета кожи жить здесь безопасно. Молодой человек Автандил Канделакишвили, которого целых девять месяцев незаконно обвиняли в убийстве на почве расизма, сегодня, по сути, был оправдан, так как суд исключил пункт расизма», — сказал после вынесения вердикта адвокат Зураб Бегиашвили. Его основные аргументы сводятся к следующему:
- Следствие попало под влияние СМИ и НПО;
- Следователи оказали давление на очевидцев, чтобы через шесть месяцев после убийства те изменили свои показания;
- Виталий Сафаров не был евреем.
Мать Виталия Марина Аланакян, чье этническое происхождение в ходе судебного процесса адвокаты неоднократно ставили под сомнение, объясняет: она носит фамилию отца, как это было принято с советских времен. Но мать Марины была еврейкой, как и, в соответствии с иудейской традицией, ее дети, окончившие еврейскую школу. Что самое главное – Виталий сам считал себя евреем, и это, по словам Марины, может подтвердить каждый раввин в Тбилиси.
Для нее и для всей семьи с самого начала было важно в первую очередь докопаться до правды – узнать, что на самом деле произошло в ночь, когда убили Виталия. В ходе судебного процесса, по словам Марины, все ее сомнения развеялись.
«Виталий всегда улыбался, чтобы разрядить ситуацию. И его улыбка им не понравилась. Шанава сам сказал, что Виталий улыбался, когда с ним разговаривал, и это якобы его оскорбило. 20 минут Виталий говорил с ними на тему, которую поднял не он – на тему Грузии. И он закончил тем, что здесь живет множество этнических групп, что он тоже еврей, что живет здесь и работает в неправительственной организации. Его улыбка вызвала агрессию, но главным образом она появилась после того, как он сказал, что он еврей. Из-за непонравившейся улыбки так не убивают».
Судья побоялась назвать все своими именами и, тем самым, лишила преступление мотива, считает Агит Мирзоев. Он представляет неправительственную организацию, в которой работал Сафаров.
«Был один мультфильм: персонаж идет на день рождения и теряет поздравление. Вот так в стенах грузинского правосудия сегодня потерялся мотив. Он присутствовал все это время: есть показания свидетелей о том, что было и вербальное заявление, и действие, и логика – последовательность этих действий. Это говорит о том, что мотив, конечно, заключался именно в нетерпимости. Нам не нужно бояться брать на себя ответственность. Сегодня у судьи был шанс поднять грузинское правосудие на новый стандарт, который в дальнейшем мог стать новой точкой отсчета, как маяк. Мы пришли не для того, чтобы услышать, что им дали по 15 лет. Мы пришли для того, чтобы стать свидетелями справедливого судебного вердикта. Но этого не произошло».
Канделакишвили и Сохадзе приговорены к 15 годам тюремного заключения за групповое убийство Виталия Сафарова. На данном этапе обе стороны готовятся к апелляции. Уголовное дело, между тем, заведено и против Николоза Шанава, который скрылся с места преступления вместе с Канделакишвили и Сохадзе. В случае с ним следствие ведется по статье о недонесении о преступлении.
