Известная как коллекция Закса по имени владельца, она продавалась в Европе за сотни тысяч швейцарских франков.
Сейчас работы из коллекции Закса висят в двух важных американских музеях и одном европейском. Одна из них попала в недавние голливудские фильмы, в том числе «Оппенгеймер» Кристофера Нолана.
Но эксперты говорят, что картины могут быть подделками, а история происхождения коллекции — набором мифов и фантазий.
Пока трое арт-детективов расследовали эту легенду о потерянном Граале русского авангарда, Би-би-си искала ее загадочного владельца и тех, кто помогал ему продавать сомнительные картины.
Из белорусских сел на швейцарские аукционы
В начале 2000-х году в Минске объявился никому не известный частный коллекционер, спешивший сообщить хорошую новость: нашлась огромная коллекция картин русского авангарда, и он хочет выставлять их в Беларуси.
В коллекции было больше двух сотен картин, включая полотна Лисицкого, Родченко, Татлина, Чашника, Гончаровой, Поповой, Экстер, Клюна, Фалька и других мастеров.
Ее загадочным владельцем был советский эмигрант Леонид Закс, ныне гражданин Израиля. Он рассказывал, что уникальную коллекцию собрали его родственники, получившие часть шедевров в подарок от белорусских крестьян, а остальное купившие то ли в московских, то ли в минских комиссионных магазинах в 1950-х.
Белорусские чиновники от культуры восприняли историю с энтузиазмом и организовали несколько выставок. «Это уникальные работы, от них исходит тепло, доброта, непосредственность. Мы очень благодарны Вам за то, что сберегли их для нас и для будущих поколений», — благодарил Закса заместитель министра культуры Беларуси.
Но искусствоведов насторожило и то, что Закс старательно избегал Национальный художественный музей Беларуси, и исторические ошибки в его интервью, и наконец само качество картин.
«Эта история рассчитана на людей, которые совсем уж оторваны от нашей действительности», — говорил витебский историк Александр Лисов в интервью Tut.by.
Лисов обратил внимание на мистификацию: в каталоге одной из белорусских выставок указывалось, что подлинность работы подтвердила «Н. Селезнева», сотрудница Русского музея в Петербурге. Но такой сотрудницы в музее никогда не было.
После этого интервью в Беларуси выставки больше не проводились. Статья о коллекции Закса была удалена из Википедии.
Впрочем, это не остановило коллекционера, а лишь сменило поле его деятельности. Выставки продолжились, но уже в частной швейцарской галерее Орландо в Цюрихе.
В 2007–2014 прошли по крайней мере пять больших выставок коллекции Закса. Это коммерческая галерея, и все картины были доступны для продажи.
Большинство из них были куплены частными коллекционерами — иногда за сотни тысяч швейцарских франков. Для одной семьи эти покупки привели к семейной драме.
Искусство для слепых
Когда Рудольф Блюм, легендарный цюрихский коллекционер, ослеп в 2005 году, дело подхватила его жена Леонор. Она начала активно покупать русское искусство через цюрихскую галерею Орландо, доверяя своей знакомой, ее владелице Сюзанн Орландо. Леонор Блюм успела купить десятки картин на миллионы швейцарских франков.
Среди этих вещей — полотна авангардистов первого ряда: Лисицкого, Родченко, Поповой, Татлина, Экстер. Одна из работ Лисицкого была куплена за 400 тыс. швейцарских франков, другая — за 500 тыс. Картина Любови Поповой — тоже за 500 тыс.
«[Мама] хотела доказать, что разбирается в живописи не хуже отца, и верила Сюзанн Орландо» — вспоминает Беатрис Гимпель Макналли, дочь Блюмов.
«Отец начал подозревать неладное, но что он мог сделать?».
К моменту, когда она начала покупать эти картины, у Леонор Блюм уже была диагностирована сосудистая деменция. Но когда Беатрис поделилась своими сомнениями с матерью, та не только отвергла их с негодованием, но и смертельно обиделась.
Эти картины навсегда испортили их отношения.
Подозрения Беатрис оправдались. После смерти ее родителей оценщики наследства, сказали, что картины из коллекции Закса ничего не стоят. Аукционные дома в Лондоне отказались их рассматривать, но в одном из них ей посоветовали обратиться к Джеймсу Баттервику — британского дилеру и знатоку русского и украинского авангарда.
«Мощь российской экономики»
До 2022 года галерея Джеймса Баттервика специализировалась на русском и украинском искусстве, но после «русское» исчезло из ее названия. Искусство в основном осталось прежним.
До недавнего времени «русским авангардом» называли работы художников, созданные в первой четверти XX века на всем пространстве от Витебска и Киева до Москвы и Петербурга, и в это понятие включались такие течения, как супрематизм, конструктивизм, лучизм, кубофутуризм и т.д. Сейчас такое обобщение считается неуместным, а для кого-то — империалистическим и колониальным термином. Всё чаще используются альтернативные определения, например, «советский» и «украинский» авангард.
Увлечение советским авангардом для Баттервика началось со студенческого обмена в СССР и закончилось переездом в Москву в 1994 году. Поездка на праворульном Citroën BX заняла три дня с ночевками в Ганновере, Познани и Минске.
В это время, с приходом рыночной экономики, рынок искусства вышел из подполья, и на него хлынул поток подделок. Но тогда, в начале 1990-х, речь шла не о массовом производстве фальшивок, а скорее некритическом отношении к старым вещам.
Все изменилось в 2000-е, когда русский капитал вышел из родных берегов. В декабре 2004 году на двух лондонских аукционах были представлены больше тысячи картин русских мастеров. Их покупали в основном русские.
Взлет цен на картины русских художников отражал «высокий спрос на них в России и мощь российской экономики», говорили эксперты.
Вскоре авангард вышел на первый план, подвинув академическую живопись. Интерес к Шишкину и Айвазовскому уступил место погоне за полотнами Малевича и Кандинского.
«Российская буржуазия по мере повышенных темпов наращивания капитала стала претендовать на космополитизм», — вспоминает Михаил Каменский, искусствовед и куратор, в прошлом глава Sotheby’s в России и замдиректора Пушкинского музея.
«Работа над фальшивками»
В ноябре 2008 года, в разгар мирового экономического кризиса, «Супрематическая композиция» Малевича ушла на нью-йоркском аукционе за 60 млн долларов — рекордные для русского искусства. Десять лет спустя эта же картина будет продана за 86 млн.
Взлет цен привел к появлению индустрии производства и обслуживания целых поддельных коллекций, говорят эксперты.
Вскоре в ходе полицейских рейдов в Европе начнут находить склады с сотнями и порой тысячами картин непонятного происхождения.
Баттервик вспоминает, как однажды в Москве знакомый подвозил его на своем предсказуемо огромном внедорожнике.
«Машина была забиты десятками картин, которые казались мне крайне сомнительными. Я спросил его о них, и он стал показывать мне сертификаты подлинности».
Джеймс стал замечать, что все больше и больше сомнительных картин, которые ему показывали его клиенты, сопровождались статьями и заключениями от экспертов.
Такие бумаги прилагались и к картинам, с которыми Беатрис обратилась к Джеймсу. Это были заключения искусствоведов из InCoRM. Аббревиатура расшифровывается как «Международная палата русского модернизма». Ее создатели позиционировали себя как объединение исследователей русского авангарда.
В комплекте документов были также статьи белорусского искусствоведа Татьяны Котович и научного сотрудника Русского Музея Антона Успенского. В галерее Орландо выдали семье Блюм переводы их статей галерея в подтверждение подлинности картин.
Джеймс решил разобраться в этой истории вместе со своими товарищами, украинским куратором Константином Акиншей и петербургским коллекционером Андреем Васильевым.
Акинша еще 1996 году написал для нью-йоркского журнала ARTnews статью «Фальшак», в которой раскрыл десятки работ, ошибочно проданных на европейских аукционах как работы мастеров авангарда. Это было первым расследованием, показавшим масштаб проблемы на рынке. С тех пор он регулярно возвращался к этой теме — и консультировал Музей Людвига в Кельне, который признал множество своих русских и украинских работ подделками.
Васильев — автор книги «Работа над фальшивками» о портрете Елизаветы Яковлевой. Эта картина выставлялась в британской галерее Тейт, московском павильоне «Рабочий и Колхозница» на ВДНХ и ряде европейских музеев как неизвестная прежде работа Казимира Малевича — и продавалась за 22 миллиона евро. Васильев же, используя архивы, доказал, что это работа забытой ленинградской художницы Марии Джагуповой.
Исчезающий дядя Моисей и везучая тетя Анна
Изучение подлинности картин традиционно строится на трех китах: мнениях экспертов, технико-технологическом анализе и провенансе, то есть истории происхождения вещи.
Акинша — соавтор учебника Ассоциации американских музеев по изучению провенанса, и он предложил разобраться в невероятной истории коллекции.
По словам Закса, основоположником коллекции был его дед Залман, торговец и кожевенник из Екатеринослава (ныне Днепр в Украине). Залман якобы увлекся радикальным искусством, увидев его в бельгийском банке в Екатеринославе, и начал скупать картины.
Дело отца продолжила Анна (Нехама) Закс, военный медик. В 1944–1945 годах она лечила белорусских крестьян в треугольнике между городами Лепель, Чашники и Ушачи. Только что освобожденные из-под нацистской оккупации крестьяне в благодарность за ее труды несли ей картины Лисицкого и Экстер.
А окончательный вклад в будущую коллекцию внес брат Анны Моисей, пропавший в 1941 году на фронте, а в 1950-х как будто объявившийся в Москве уже как американский бизнесмен. В то время Центральный клуб культуры МВД проводил семинары, осуждавшие «формалистское искусство», после которых работы авангардистов сдавались в комиссионные магазины.
Моисей Закс, утверждает семейное предание, скупил несколько десятков этих шедевров в 1955–1956 годах — и вывез их все в Европу. Там они лежали до 1990-х, когда коллекцию унаследовал его племянник, нефтяник из Москвы по имени Леонид Закс, который и рассказывал эти увлекательные истории про своих родственников.
В качестве доказательства Закс представлял покупателям письмо из Национального музея истории и культуры Беларуси от 2008 года, детально описывающее всю эту историю, но со значительными противоречиями, странными опечатками и ошибками. В этой версии дядя Моисей исчезает из истории, и единственным собирателем коллекции остается тетя Анна Закс. Вместо дома культуры МВД местом антиформалистских семинаров указан уже «минский горком КПСС».
В ответ на запрос Васильева в Национальном музее истории и культуры сообщили, что «такого письма в архиве музея не обнаружено». «Так же сообщаем, что нумерация исходящих писем за 2008 год использовалась без буквы «М»», — говорится в письме.
«То есть по всем параметрам это письмо является фальшивым», — заключает Васильев.
Но на этом арт-детективы не остановились. Они провели исследования в российских и белорусских архивах, написав десятки запросов в музеи и проверив все ключевые факты этой истории. В МВД РФ на их запросы ответили, что в центральном клубе МВД подобных выставок никогда не проводилось; более того, он был закрыт в 1949 году и открылся вновь лишь в 1966-м. В МИД РФ ответили, изучили свои архивы и не нашли никаких упоминаний о въезде Моисея Закса в эти годы.
«Мы проверили весь провенанс коллекции Закса, и каждый элемент этого провенанса не подтверждается ничем, скорее мы способны его опровергнуть. Перед нами классический провенансный миф», — говорит Акинша.
Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер
