Петербургская художница и музыкант Александра Скочиленко стала одним из символов протеста против российского вторжения в Украину. После замены ценников в петербургском «Перекрестке» на антивоенную агитацию ее задержали и отправили в СИЗО. На основе разговоров с близкими Скочиленко и ее собственных записей Би-би-си рассказывает о ее жизни и о том, как получилось, что художнице, не считавшей себя политической активисткой, грозит до десяти лет тюрьмы.
Как тихий протест обернулся уголовным делом
Друзья Скочиленко утверждают, что к Саше неприменимо слово «активистка». «Не припомню, чтобы она даже с пикетами выходила, — говорит друг художницы, редактор и видеооператор, а в прошлом координатор «Наблюдателей Петербурга» Алексей Белозеров. — Ее называют периодически активисткой, но зря, потому что ее раздражают и ей не нравятся вещи, которые не нравятся всем нормальным людям».
«Саша не является активисткой политической, на мой взгляд, — рассказывает друг Скочиленко, журналист «Эха Москвы» Арсений Веснин. — Она снимала [протесты], могла что-то творческое организовать, позвать людей поучаствовать в мероприятии, а не то что выходила все время с плакатами. Более созидательная задача была. Ее очень волновала свобода творчества, самовыражения».
«Все люди, которые знают меня лично, понимают, что все мое свободное время занимает музыка — и эти жалкие четыре ценника я закинула в магазин впопыхах между работой, репетицией и [музыкальным] джемом с N», — писала Скочиленко уже из изолятора временного содержания в апреле 2022 года.
Предложение менять ценники в российских супермаркетах на схожие по дизайну листовки с антивоенной агитацией появилось в середине марта в телеграм-канале «Феминистское антивоенное сопротивление». Там же чуть позже выложили готовый для печати сверстанный дизайн-макет. Идею акции сопровождали рекомендации по безопасности: например, не стоять прямо под камерами и расплачиваться только наличными, — однако быстро выяснилось, что эти меры не способны обеспечить анонимность участникам акции.
По данным антрополога Александры Архиповой, собирающей статистику по статье о «фейках», к 5 мая за замену ценников были задержаны семь человек.
При этом Саша Скочиленко стала одной из двоих россиян, против которых из-за ценников завели не административное дело о дискредитации вооруженных сил РФ, а уголовное дело о «распространение заведомо ложной информации». Кроме того в деле Сколиченко указан мотив «политической вражды» — по 2 части 207.3 статьи УК РФ ей грозит до 10 лет тюрьмы.
Адвокат Дмитрий Герасимов предполагает, что это может быть связано с содержанием листовок. «Потому что в тех ценниках [у других активистов] были просто высказывания против войны, а в Сашиных — информация о якобы действиях Вооруженных сил РФ», — объяснял он Би-би-си.
Парадоксальным образом такая форма протеста, по словам друзей, представлялась как раз наименее рискованной. «Акция с ценниками казалась более безопасным способом донести до общественности, что происходит, — объясняет девушка Саши Скочиленко Софья Субботина. — На акциях людей задерживают, избивают, а это тихий протест».
Как Сашей Скочиленко гордились власти Петербурга
И Арсений Веснин, и Алексей Белозеров, и основатель петербургского независимого издания «Бумага» Кирилл Артеменко, сейчас выступающие в защиту Саши Скочиленко, подружились с художницей еще в школе, благодаря участию в телепередаче «Игра ума».
Программа представляла собой дебаты: старшеклассники петербургских школ спорили на общественно-философские темы. Темы звучали, например, так: «Гражданин не обязан быть патриотом», «Память делает человека несчастным», «История ничему не учит», «Искренняя дружба возможна только между людьми с одинаковыми доходами». Все это показывали по телевизору.
Передача длилась пять лет и сформировала целое сообщество. В ней участвовали не только школьники, за кадром были выпускники, эксперты и учителя. «Взрослые, настоящие петербургские интеллектуалы. Журналисты, философы, — вспоминает Алексей Белозеров. — Там я и Саша познакомились со своими будущими преподавателями, потому что мы оба позже закончили Смольный институт свободных искусств и наук. Например, с [писателем и филологом] Андреем Аствацатуровым, философом Александром Погребняком, он был у Саши на суде. В этом и была уникальность проекта — там с тобой общались абсолютно на равных, и для многих школьников это был первый опыт, когда с ними взрослые разговаривали как с людьми, а не как с детьми».
На официальном портале администрации Санкт-Петербурга в свое время цитировались слова чиновницы города, хвалившей теледебаты за то, что они «воспитывают самостоятельность суждений, умение вести дискуссию, формировать и отстаивать свою позицию и быть толерантными к суждениям других». Ректор СПбГУ Людмила Вербицкая отмечала, что «именно здесь формируется новое поколение думающих и обеспокоенных будущим страны молодых людей».
Закрыли «Игру ума» в 2008 году, официальной причиной стал низкий рейтинг программы. Сейчас друзья Скочиленко по передаче носят ей передачи в СИЗО.
Как Саша Скочиленко превратила ремонт в художественную акцию
«Не хочу иметь какую-то определенную профессию. В общем-то, я ее и не имею», — рассказывала Скочиленко в интервью в 2020 году.
«У Саши такой вещи как карьера нет в приоритетах, при том что, очевидно, Саша много работает, — говорит Алексей Белозеров. — Она непрерывно генерирует тексты, рисунки, музыку. Это жизнь, это не профессия. Для нее нет разницы, как выражать себя и менять мир. Можешь сегодня через живопись — пожалуйста; завтра через стихотворение — пожалуйста. Послезавтра через размещение [антивоенного] ценника в «Перекрестке» — замечательно. Это всегда с ней, это она и есть».
Свою первую музыкальную группу Скочиленко создала вдвоем с подругой в 14 лет. «Когда мы познакомились, у нее были напульсники, железо, [на ногах] гады, короткая стрижка, черные волосы», — вспоминает Белозеров. Уже через неделю после знакомства с Сашей он оказался на ее концерте «в лесополосе».
После школы Скочиленко поступила в Театральную академию на факультет режиссуры кино и ТВ. «Я очень любила играть музыку, рисовать и выступать в театре (думала, что все это и составляет профессию режиссера)», — писала Скочиленко в соцсетях.
Светлана Погасий, однокурсница и подруга Скочиленко из Украины, вспоминает, что в академии Саша всегда бралась за технически сложные истории. «В кино можно просто снять людей, которые будут что-то делать в кадре, но Саша всегда придумывала себе абракадабру, и при этом она страшный перфекционист».
Для одного из учебных проектов, вспоминает Погасий, Скочиленко соединила разные анимационные технологии: использовала воду, песок и камни, аппликации из бумаги, stop-motion и обычный видеоряд. В результате получился анимационный «эпос-арт-хаус».
В 2011-2012 годах во время протестов после масштабных фальсификаций на выборах в Госдуму Скочиленко снимала репортажи с митингов и с избирательных участков для петербургской «Бумаги». Белозеров вспоминает, что съемки были преимущественно лоу-фай: «Саша не стремилась никогда быть профессионалом-с-большой-камерой, главное, чтобы было высказывание прежде всего, а не красивая картинка».
В мае 2012 года Скочиленко и Белозеров поехали снимать для «Бумаги» митинг на Болотной площади, который закончился столкновениями с полицией. Скочиленко, вспоминает Белозеров, попала «в самое месиво».
«В некоторые моменты мне казалось, что это мои последние съемки, — рассказывала художница позже в соцсетях. — Ребята, там правда очень страшно — там свистят бутылки над головой, там прямо около твоих ног падают на асфальт булыжники, ты чувствуешь, как очень близко рядом с тобой рассекают воздух дубинки. Там людей избивают до полусмерти. Это называется как угодно, только не «законные действия полиции». Вчера весь вечер в моей голове я все время повторяла одну и ту же фразу: «Господи! Сохрани этих людей и мою камеру!»
Доучившись до пятого курса, Скочиленко не стала защищать диплом и забрала документы. В одном из интервью художница рассказывала, что сделала это, чтобы получить еще одно образование бесплатно. В соцсетях писала чуть подробнее: «У меня была чудовищная депрессия с творческим кризисом, который длился несколько месяцев, так что я решила попробовать себя в академической карьере».
В 2013 году Скочиленко поступила в Смольный институт на факультет свободных искусств и наук и изучала там антропологию. Одну из своих курсовых работ, вспоминает Белозеров, Скочиленко написала про визуальную эволюцию новогодних обращений президентов России: Ельцина, Путина, Медведева и снова Путина.
Художница анализировала, как меняются масштабы и угол съемки: «Фигура героя постепенно растет и раздувается», «Кремлёвские стены маячат где-то вдали и кажутся совсем уж крохотными. Такое композиционное решение выдает зарождавшиеся на тот момент имперские тенденции в современной отечественной культуре».
Смольный институт Скочиленко закончила с красным дипломом, но академическую карьеру продолжать не стала. «Для Саши это было совершенно неактуально, — говорит Софья Субботина. — Она давно поняла, что не видит себя в какой-то определенной деятельности, которой она будет заниматься прямо всю жизнь».
Скочиленко снимала и монтировала видео на заказ, работала иллюстратором и фотографом, сотрудничала с некоммерческими организациями — в числе ее последних работ перед арестом была съемка феминистского театрального фестиваля «Ребра Евы». Подрабатывала курьером и няней — няней, по словам художницы, было работать едва ли не труднее всего.
Зимой 2019-2020 годов Скочиленко ездила в Карпаты преподавателем в детскую киношколу, организованную Светланой Погасий. В качестве учебной работы дети с ее помощью сняли и смонтировали музыкальный клип по мотивам «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя.
Четыре с половиной года назад Скочиленко научилась делать бытовой ремонт — сначала, вспоминает Софья Субботина, как арт-проект: «Была задача отремонтировать комнату в коммуналке, и Саша хотела, чтобы это сделали именно женщины своими силами. Она разобралась, как ставить гипсокартонные плиты потолка, как делать проводку, они сами грунтовали и красили стены».
Позже Скочиленко начала зарабатывать ремонтными работами на жизнь. В соцсетях она рассказывала: «Повесила люстру и карниз и прикрепила крестовину к стеллажу (на заказ). В сумме на все работы с уборкой ушло часа четыре. Наверное, это одно из самых крутых ощущений в мире — когда получилось что-то починить или сделать. Для монтажа карниза пришлось сверлиться в бетонную стену, даже для меня — я вешу 45 кг — это более чем возможно. Когда-то давно я думала, что это нереальная работа для женщины».
Одним из важнейших для Скочиленко проектов последних лет были «Свободные джемы». Софья Субботина объясняет, что идея была в том, что там могли выступить все желающие «без критики и давления со стороны музыкантов, которые считают себя профессиональными».
Жительница Петербурга Анна Васильева рассказывает, что решила принять участие в свободных джемах, увидев объявление во «Вконтакте». До этого, упоминает девушка, практически везде, где ей приходилось играть, она «сталкивалась с критикой, более или менее мягкой».
На джеме Саши Скочиленко «мы просто начали играть, и в этом не было никаких правил, рассказывает Анна: «Мы не договаривались о тональности или ритмическом рисунке. Можно было свободно выбирать инструмент. Я схватилась за бубен, потому что «высказываться» на гитаре мне пока было некомфортно. Для меня сначала это была буквально музыка о том, как люди начинают говорить друг с другом и узнавать друг друга. Кто-то присматривается и привыкает, кто-то чувствует себя свободнее и проявляется активнее. Люди приходили, и нас на самом деле было очень много, и это было фантастикой для меня, но наша музыка получилась очень стройной».
Ключевым для Скочиленко, объясняет Васильева, была «ненасильственность» и отсутствие покровительственной позиции: «Было так, что один из участников начал советовать участнице, как лучше будет звучать ее инструмент, что ещё можно сделать. Саша подошла и подсела к нему, играя на флейте. Ей даже не пришлось ничего говорить. Но этому участнику пришлось отвечать ей именно музыкой. Она старалась, чтобы каждый пришедший мог свободно выражать себя в музыке. Без оценок, исправлений, критики и непрошенных советов».
Как Скочиленко помогла людям в России начать говорить о депрессии
Свой первый курс Театральной академии Скочиленко в соцсетях вспоминала так: «В это время мое состояние было очень тяжелым, и я не знала, куда деть себя от отчаяния, бредовых параноидальный идей и болезненной беспричинной тоски. Блестящая студентка известного творческого вуза, самостоятельно поступившая на режиссуру после окончания школы — иногда я просто могла остановиться и очень громко заорать, распугивая людей на улице. Однажды я перестала есть».
Сложности со здоровьем у Скочиленко были с детства. В два или три года у девушки диагностировали генетическую непереносимость глютена — целиакию. «Была на безглютеновой диете уже, когда мы с ней познакомились, — вспоминает Белозеров про их общение в школе. — Нельзя было пойти в «Макдональдс», никаких булочек, шавермы». «Носила с собой коробочки [с необходимой едой]», — вспоминает учебу в Театральной академии Погасий. Сейчас друзья и близкие Скочиленко пытаются добиться необходимого художнице питания в условиях СИЗО — несоблюдение диеты грозит не только болью, но и серьезными осложнениями вплоть до онкологии.
Кроме того, у Скочиленко с ранних лет были психологические проблемы. «Для нее это было огромным вызовом, потому что она ощущала очень много чего, что ей очевидно мешало жить, ее постоянно отправляли к разным врачам, она лежала в больницах, а врачи разводили руками, и она шла дальше, пока что-то не случалось: обмороки, головные боли, плохое самочувствие психическое», — рассказывает Белозеров.
В 2007 году Скочиленко впервые обратилась за помощью в место, которое она называет «молодежной консультацией», после чего художницу практически насильно госпитализировали в психиатрическую больницу им. Скворцова-Степанова. «Мне охренительно не понравилось! — вспоминала Скочиленко в соцсетях. — Не знаю, как там сейчас, но в 2008-м году там были ужасающие бытовые условия (и это не самое худшее место), странные авторитарные порядки, а-ля нельзя сидеть или лежать на застеленной кровати, запанибратское и уничижительное отношение персонала, трудотерапия, а также выдача сигарет агрессивным больным за то, что они будут избивать лежачих, мотивируя их встать к приему пищи…».
По рассказам художницы, выбраться оттуда ей помог отец. Он же нашел ей первого психотерапевта и помог оплатить три сессии. «Потом он очень удивился тому, что лечение не окончено, и денег больше не дал. Так я начала работать в 17 лет, чтобы иметь деньги на свою первую психотерапию», — рассказывала Скочиленко.
При этом Саша, по словам Белозерова, никогда не скрывала своих проблем: «Разговоры про психические заболевания тогда были гораздо больше стигмой, чем сейчас. И стигма стала меньше, в том числе благодаря Сашиным усилиям, ее книжке про депрессию и ее откровенным разговорам». В соцсетях художница подробно рассказывала, как постепенно она системно занялась своим душевным здоровьем.
В 2014 году Скочиленко использовала свой опыт при создании «Книги о депрессии» — комикса про девочку Сашу в поисках лечения, — и выложила работу во «ВКонтакте». Публикация стала вирусной: в следующие несколько лет «Книгу о депрессии» перевели на английский, испанский и украинский языки, а художницу стали звать на фестивали, презентации и интервью.
При этом, рассказывая про один из фестивалей, художница вспоминала: «Книга о депрессии» была выставлена однажды в огромном атриуме главного здания ВШЭ в Москве. Это была огромная честь для меня! Организаторы купили мне билет на поезд. На стене висят большие распечатанные страницы моей книги <…> Меня внимательно слушают проходящие люди и даже не догадываются, что на моих ногах в это время надеты пакеты. В тот момент у меня не было денег даже на сухие ботинки (впрочем, как временами и сейчас), был сильный ливень, и я обмотала ноги полиэтиленовыми мешками, а поверх надела обувь, чтобы не промокнуть совсем».
Скочиленко нарисовала еще несколько книг о проблемах душевного здоровья. В книге «Что такое мания?» специфика состояния передавалась в том числе с помощью работы с цветом — сочетании контрастных фиолетового и оранжевого; а «Меня никогда не любили» была сделана черно-белой.
В 2019-м году «Книга о депрессии» вышла в Украине в формате артбука. «Русские издательства никогда не верили в этот проект в твердой обложке, а украинский «Моноліт-Bizz» взял тогда и сделал, — писала Скочиленко. — Я перерисовала от руки в этой книге каждое слово на украинскую мову. Я никогда не знала украинского языка и делала это по переводу издательства. Я внимательно прописывала эти буквы как иероглифы под чутким руководством издательства. Каждый день, в который я работала над этим проектом, я думала, что меня посадят, как только книга будет издана. Ведь уже тогда между нашими странами шла война. Это был мой личный робкий жест дипломатии и мира».
Как Саша Скочиленко оказалась в СИЗО
«Саша говорила, что она в шоке, что за время ее пребывания в Карпатах ей ни один человек не сказал ничего в духе: «Ты чего приперлась», — вспоминает Светлана Погасий участие Скочиленко в детском кинолагере в Карпатах.
«Наоборот, когда она говорила людям, что она из Петербурга, все отвечали: «Как хочется там побывать». В Киеве мы прошли пешком весь центр, и Саша повторяла: «Блин, а у нас все говорят, что у вас тут красно-черные флаги и люди ненавидят русских». Она ехала сюда со страхом. И повторяла много раз: «Как тут у вас оказалось хорошо», — рассказывает Погасий.
По словам Алексея Белозерова, протесты против российского вторжения в Украину 24 февраля, вероятно, стали первыми, на которые Скочиленко пошла не как видеооператор. «Я учила в Украине детей в детском лагере снимать видео, помню каждого из них в лицо. Они ничем не отличаются от детей, которых я вижу в России. И мне страшно, мне больно, мне жутко, что сегодня на них падают бомбы», — писала она в тот день.
На очередной акции протеста, 4 марта, ее задержали. Через несколько дней Скочиленко написала в соцсетях: «В России очень страшно. Самое страшное даже не то, что ты гарантированно уедешь в отдел полиции в автозаке за то, что вышел высказаться против войны, которую не поддерживаешь. И не то, что в наших ОВД пытают задержанных. <…> И не то, что если называешь войну войной, можешь получить теперь уголовную статью. <…> Самое страшное, что некоторые наши соотечественники действительно не понимают ценности человеческой жизни, поддерживают насилие и находят в нем ценность».
В марте и апреле Скочиленко в качестве антивоенного протеста организовала музыкальные «Джемы мира», куда могли прийти все желающие. По словам близких людей Скочиленко, когда они услышали о задержании Саши, они предположили, что это произошло именно из-за джемов против войны.
«История с ценниками вообще глупая, — говорит Арсений Веснин. — Саша забежала на три минутки в этот «Перекресток», ей казалось, что это прикольная идея. Забежала, подумала, что сделала такое маленькое дело, и побежала дальше на репетицию. Ей показалось, что есть смысл и изящество. Многие думали, что это гораздо безопаснее, чем выйти на улицу. Если ты выходишь на улицу с плакатом, тебя точно задержат, а тут ты поменял ценники — ну поменял, продавцы убрали. Ну и что? От Саши я не слышал, чтобы она придавала большое значение этому».
«Маленький поступок нормального человека», — характеризует акцию Веснин.
5 мая, после очередного визита адвоката в СИЗО, Софья Субботина рассказала, что Скочиленко начали травить сокамерницы: «Несмотря на то, что в СИЗО такого правила нет, Саше разрешают принимать пищу и пить чай только во время общего завтрака, обеда и ужина. В один из дней Саша во время завтрака была у врача, и, когда она вернулась в камеру, старшая запретила ей есть до обеда. Из-за того, что места в камере мало, старшая вынуждает Сашу выкидывать часть еды, которую мы ей передаем. <…> Саша не может открывать холодильник самостоятельно, также она не всегда имеет доступ к остальным продуктам, так как они хранятся под кроватью у старшей.
Изначально психологическое давление на Скочиленко оказывала старшая по камере, позже к ней присоединились остальные, рассказывает Субботина: «Саше стали постоянно говорить, что от нее плохо пахнет. Сокамерницы заставляют Сашу каждый день перестирывать всю свою одежду, включая обьемные свитера и теплый халат. <…> Недавно ее заставили стирать вещи прямо с утра, из-за чего Саша снова пропустила завтрак. Придирки от старшей поступают постоянно: она указывает Саше, во сколько слоев складывать тряпку при уборке камеры, какой стороной держать веник и с какого края начинать мести комнату».
Рассказывая об их с Сашей юности, Алексей Белозеров упоминает, что пару лет назад ему предложили подумать о возрождении телепередачу «Игру ума». «Если бы ко мне сейчас кто-то пришел с такой идеей, я бы не то что обсуждать ее не стал, я бы сказал «ты дурак», условно говоря, — говорит Белозеров. — Ты понимаешь, что не можешь сейчас с людьми, особенно с детьми, публично ни о чем разговаривать, потому что ты просто сломаешь им жизнь. Они что-нибудь в запале скажут, как мы тогда, может быть, говорили, и это будет статья [УК] сначала взрослым, которые все это затеяли, а потом и им самим».
В СИЗО с утра до вечера работает Первый канал.
