Автобусы стояли в ряд на шоссе у монумента битве на Самбекских высотах в Ростовской области. Они были похожи на туристические, тем более что рядом с ними бегали дети и стояли женщины — совсем как школьная экскурсия. На самом деле это были беженцы из самопровозглашенной «Донецкой народной республики». Женщины стояли с вещами, а дети бегали вокруг по автобусной стоянке и играли.
Эта остановка была незапланированной, и никто, кажется, не понял, зачем она была нужна — вскоре людей стали звать назад в автобус, и колонна двинулась дальше. Корреспондентам Русской службы Би-би-си, заметившим эту автоколонну, удалось поговорить с беженцами и даже сесть в автобус, который отправился в Таганрог.
Это был рейсовый ЛиАЗ — городской автобус с довольно жесткими сиденьями. В нем были только женщины с детьми и пожилые люди — мужчин из ДНР не выпускают. У многих из этих женщин мужья и дети вступили в вооруженные формирования и теперь готовятся воевать.
Проходы в автобусе заставлены вещами, которых, впрочем, скорее немного. Все места заняты, а одна семья — мама с двумя детьми — уместилась на запасном колесе, которое лежало в центре салона.
Женщина рассказала, что не собиралась уезжать, но в пятницу снаряд разорвался неподалеку от их дома, и она собрала вещи — буквально то, что было под рукой — взяла детей и побежала к автобусам.
Все эти люди выехали из ДНР в субботу — они собрались еще вечером из разных городов Донбасса на границе, а потом выехали в Ростовскую область после того, как власти непризнанной республики объявили эвакуацию гражданского населения.
«Все люди напуганы»
«Сегодня ночью было, стреляли. А раньше… Ну, нам говорили, что идут учения. Ни прилетов, ничего не было, вроде бы жили спокойно», — рассказывает женщина, которая приехала из города Новоазовск. По ее словам, уехать она решила после того, как увидела по телевизору обращение главы ДНР Дениса Пушилина.
«И СМС приходили. Но тут уже понятно стало. В 2014 году же не предупреждали, никто не говорил. Люди сами как могли, так и уезжали. А это прямо вообще, экстренно. Ну, значит, что-то будет. Ну и чего ждать тогда, сидеть. Естественно, все детей повывозили», — продолжает она.
Ее муж работает пограничником в ДНР, дежурит на блокпосту в Новоазовске. Он остался в ДНР. «Поначалу мы панике не поддавались, а потом он резко позвонил мне, говорит — «собирай вещи, завтра поедешь». И толком ничего не понятно, он там в сутках на работе, а по телефону же не поговоришь», — рассказывает женщина.
По словам большинства опрошенных беженцев, эвакуация стала для них неожиданностью. Они утверждают, что за последние годы отвыкли от активных боевых действий — война если и ощущалась, то «отдаленно».
«Где-то вдалеке взрывы было слышно, — говорит 14-летняя Катя, которая вместе с бабушкой Ирой едет из Донецка. — Последние годы вообще не страшно, тихо-спокойно было».
«Это там, где линия соприкосновения, там — да (война ощущалась — Би-би-си)», — включается в разговор бабушка. Раньше она работала в одной из военных частей в Донецкой области, потом — в теплоснабжающей организации. «Все в своем русле, как-то налаживалось. Можно было терпеть и жить. Это буквально за два дня все обострилось — стало бахать чаще», — уточняет она.
Уехать в эвакуацию бабушку с внучкой побудил страх. Девочка помнит, как в 2014 году (Кате было шесть лет) она сидела в подвале под бомбежкой. Снова «попадать в те ситуации, которые тогда переживали», ей не хочется.
- ДНР и ЛНР объявили эвакуацию населения в Россию. Что там происходит
- Как пострадает Европа в случае войны России с Украиной
«Я очень сильно испугалась. Все люди напуганы. Если есть возможность, почему бы и не уехать», — говорит она.
При этом долго задерживаться в России они с бабушкой не хотели бы — в Донецке остались отец, дом, школа. «Недельку побудем, а там как получится. Все будет зависеть от развития ситуации», — заключает Катя.
Многие из тех, кто ехал в автобусе, особенно пожилые люди, винят в этом обострении Украину, утверждая, что именно она начала обстрелы. Но молодые женщины не были уверены в том, чьи снаряды и ракеты падают возле их домов. «Ну а как узнать, откуда они прилетают? Взрываются и все», — сказала одна из них.
Ночь за кулисами
Ночью беженцев привезли в село Куйбышево под Ростовом, где в актовом зале местного дома культуры организовали пункт временного размещения беженцев.
Однако если в других местах беженцам успели расставить кровати, то тут не было ничего. В зале, по рассказам самих беженцев, им пришлось ночевать на стульях, а детей уложили на сцене за кулисами на пол.
Беженцы, с которыми удалось поговорить потом, по дороге в Таганрог, говорили, что их привезли в дом культуры поздно ночью, а в автобусы посадили только утром. За все время им дали один раз горячий чай с печеньем. Впрочем, у многих с собой были «тормозки» — так в Донбассе называют обед, который шахтеры берут с собой в шахту. При отъезде руководство самопровозглашенной республики сказало им взять «тормозки» на сутки.
Ночь, проведенная на стульях и на полу в куйбышевском ДК, дала о себе знать — как только автобус отъехал от монумента на Самбекских высотах, почти все дети заснули.
Тем, как организована эвакуация, довольны не все. Ира, молодая мама из Донецка, возмущена, что ей с дочерью пришлось коротать ночь в актовом зале без горячей еды.
«Если бы я знала, что так будет, может быть, не поехала бы, — восклицает она. — В интернете писали, что в Ростовская область может принять 700 тысяч беженцев. Мы поверили, приехали — а дальше что? Где организация приема? — Женщина кивает на шестилетнюю дочь, которая, сидя на сумках на полу, играет с подружкой в телефон. — Девочка за сутки один раз попила чай, я вообще не ела».
По словам Ирины, у нее есть российский паспорт, но искать ли здесь работу, она не знает — в Донецке остались мать с «неходячей» бабушкой. При этом денег с собой у женщины немного.
«У меня подруга сняла гостиницу, я пока не буду себе этого позволять — посмотрю, что дальше. Надо как-то рассчитывать финансы, чтобы на все хватило», — раздраженно объясняет Ирина.
«Нестабильность уже утомила»
49-летняя Татьяна ехала в Таганрог из Дебальцево. С ней двое детей — задумчивая шестилетняя Вика и озорная Соня, ей девять лет. Лицо женщины изрезано морщинами, а глаза выглядят усталыми, но она часто улыбается, особенно — когда смотрит на девочек. При каждом удобном случае они бегут, чтобы обнять ее.
Когда мама признается, что обе девочки — приемные, Соня недовольно тыкает женщину в бок: «Сама ты приемная! Я родная».
О том, что объявили эвакуацию, Татьяна узнала 18 февраля — по улицам ездила машина с громкоговорителем, абонентам рассылали СМС. Правда, уехала Татьяна с детьми только утром следующего дня — но она рада, что было время собраться: «Не то, что в 2014 году».
«Тогда в пять часов утра начались сирены, все летело, взрывалось, — вспоминает она. — Пришлось сразу ехать. Страшно было. Сейчас — тоже страшно, но мы хоть подготовились».
По словам Татьяны, в первый день эвакуации из Дебальцево отправилось в Россию около десятка автобусов, во второй — тоже, в каждом примерно по 50-60 человек.
«Больше тысячи [человек] получается, — подсчитывает она. — И это не считая тех, кто своим ходом поехал. Паника, конечно, была, никто не хотел опять возвращаться в 2014 год».
В Дебальцево Татьяна работает на заправке и говорит, что «такой продажи (как в первую ночь эвакуации — Би-би-си) у нее никогда не было» — машины заправлялись всю ночь без остановки.
Гражданский муж Татьяны в эвакуацию не поехал — его мобилизовали в армию ДНР. Девочки очень расстроились из-за этого, сокрушается женщина. «Дети понимают, что такое война — они плакали: «Папочка остался, не дай бог его убьют!»
Жизнь рядом с войной влияет на психику детей, продолжает Татьяна. Слыша громкие звуки, девочки сильно пугаются, но реагируют по-разному: у старшей, Сони, «начинается истерика», а младшая «впадает в ступор» и замыкается в себе.
«Еще у нее из-за этого плохая память, мы работаем с психологом, чтобы ее улучшить, — объясняет Татьяна, гладя Вику по голове. — Зато она очень хорошо рисует — так выплескивает свою замкнутость. Поначалу она рисовала черное солнце за тучами, но после занятий с психологом на рисунках начали проскальзывать яркие цвета».
А вот у старшей Сони память феноменальная, гордится мать. Татьяна вспоминает, как они с дочерью однажды пошли в лес на прогулку — и заблудились. Выйти обратно им удалось только благодаря девочке.
«Лес был заминирован, и там всего одна тропинка, — говорит женщина. — Я ее забыла, а Соня показала: «Вон, говорит, тот дрючок там торчал, надо туда идти! Мы пошли — и точно, правильная дорога!»
В будущем женщина планирует переехать с семьей в Россию. «Сейчас присмотримся, а дальше будем решать, — говорит она. — Нестабильность уже утомила».
Один раз Татьяна с мужем уже пыталась уехать от войны — это было в 2015 году, после возобновления активных боев вокруг Дебальцево. Только женщина с семьей направилась не в Россию, а на Украину, в город Шепетовка.
«Автобусами вывозили и туда, и сюда, мы прыгнули в первый попавшийся, даже не знали, куда он едет», — вспоминает она. В Шепетовке им выделили частный дом, но, прожив в нем восемь месяцев, семья вернулась обратно в Дебальцево. По словам Татьяны, ее не устроило «отношение людей», с которым она столкнулась.
«Местные обвиняли нас в том, что из-за нас якобы началась война, было психологическое давление. Я им показывала свой украинский паспорт — на тот момент он у меня был — и доказывала, что я такой же гражданин, как и они. Но это не помогало. Последней каплей стало то, что Соню в садике дети стали называли «сепаратюгой». Она приходила из сада и повторяла: «Сипатюга! Саша казав, что я сипатюга». И мы уехали».
Вернувшись в Дебальцево, Татьяна и ее муж обнаружили, что их дом почти разрушен — в него попадали снаряды. Отстраивать здание пришлось заново, с деньгами помогли родственники. Несмотря на сформировавшуюся уже привычку жить поблизости с войной, новое обострение ситуации на Донбассе женщину очень расстраивает: «Мы стараемся, работаем, а только чуть поднимешься, приходится все начинать заново. Нестабильность утомила — хочется нормального будущего для девочек. Они талантливые».
«Лучше умру прямо здесь»
Никто в автобусе, даже сам его водитель, не знали, куда их везут. Хотя в автобусе было 30-40 человек, он быстро наполнился слухами — и Таганрог был всего лишь одним из обсуждавшихся мест назначения.
Но в конце концов колонна приехала к таганрогскому вокзалу и встала в очередь из таких же городских ЛиАЗов. Потом к ним сзади добавились пара стареньких «Пазиков», а за ними в течение дня подъезжали и другие, самые разные — от междугородных комфортабельных двухэтажных лайнеров до совсем простых маршруток, мобилизованных для перевозки беженцев от границы или пунктов временного размещения до Таганрога.
В самом городе на стоянке у вокзала пассажиры неожиданно оживились, увидев товарный состав. «Смотри, поезд! Сколько мы поездов не видели? Точно, поезд, смотрите! Товарный!» — заговорили они. Многие из них живут в Донбассе рядом с железной дорогой — но поездов на ней не видели уже несколько лет.
В Таганроге автобус оставался на стоянке перед вокзалом не менее двух-трех часов. Все это время беженцев собирали и организованными группами отправляли в поезд. О том, что он уходит в Нижегородскую область, они узнали только перед вагонами.
Для многих известие о том, что поезд отправляется в Нижний Новгород, было неприятной неожиданностью. Одна 80-летняя женщина плакала на перроне — у неё в Таганроге живут племянница и ее дочь, но она так быстро собиралась, что оставила мобильный телефон с их контактами дома.
От волнения она не могла вспомнить имя племянницы, но когда вспомнила, это не помогло — в соцсетях ее найти не удалось.
В руках у пожилой женщины была только небольшая хозяйственная сумка, в которой, кажется, были только документы. Она не хотела уезжать от своей семьи, которая была совсем рядом. «Я-то думала недалеко ехать, а оно вон оно что», — сетовала она.
«Мне 82 года, я никуда не поеду, лучше умру прямо здесь», — сказала она полицейским, которые дежурили с группой волонтеров на вокзале. «Прямо здесь, на перроне?» — ответила волонтер в синей жилетке. В ее голосе не было злости — скорее отчаяние. Она была окружена еще несколькими женщинами, тоже с какими-то проблемами, которые требовали от нее их немедленно решить. Разбираться с пожилой беженкой она не смогла, махнув рукой в сторону полицейских.
Они тоже поначалу растерялись: «А вы не можете ее в интернете найти? Мы же не айтишники», — сказал один корреспонденту Би-би-си. Но возможности соцсетей уже были, кажется, исчерпаны — корреспондент смог найти страницу родственницы во «ВКонтакте», но она оказалась закрыта для сообщений от посторонних.
«Она не знает, где я, что будет, если я уеду», — плакала пожилая женщина. Полицейские стали помогать ей, пытаясь по имени и фамилии найти местную жительницу в базе данных.
Одни беженцы пытались найти квартиру или комнату в Таганроге или соседних селах, другие искали возможность позвонить друзьям или родственникам. Удачливые брали такси и уезжали от вокзала к тем, кто согласился их приютить. В «Телеграме» появился как минимум один групповой чат, в котором люди из разных городов предлагали принять беженцев у себя дома, но мало кто в автобусе мог им воспользоваться — у них не было при себе местных сим-карт.
Волонтеры появились в Таганроге вскоре после приезда автоколонны. Один из них — 15-летний невысокий подросток, который представился Александром. Он помог одной из женщин найти на вокзале киоск мобильной связи и выбрать сим-карту с недорогим интернет-тарифом, потом дежурил, предлагая помощь другим.
«Еду мы не носим, только инвалидам, — сказал он Би-би-си. — Но если начнется война, тогда будем носить». По словам Александра, его волонтерская организация помогает организовывать приезд беженцев. «Я должен пересчитать людей в автобусе и сфотографировать его», — рассказал подросток. Судя по интернет-сайту, эта волонтерская организация помогает детям-инвалидам.
Другие волонтеры на перроне помогали людям сесть в поезд, носили вещи тем, у кого они были.
Кроме них к вокзалу приходили и простые местные жители, приносившие в термосах чай и еду. Одна женщина по имени Елена принесла две большие сумки с пирожками — она работает в пекарне неподалеку, владельцы которой решили помочь беженцам: «У нас вот своя пекарня, и мы благотворительность такую… Решили подкормить немножко наших дорогих соседей».
«Просили не говорить»
В воскресенье, как передает информагентство ТАСС, правительство области отчиталось об организации 188 пунктов временного размещения для 14 тысяч беженцев.
Эти пункты часто расположены в школах или домах культуры в городах и селениях области. Корреспонденты Би-би-си ранее в воскресенье утром попытались осмотреть такой пункт, но директор спортивной школы в пригороде Ростова Батайске, в зале которой он располагался, отказалась показывать беженцев даже издали, сославшись на карантинные меры.
Хотя никто не мешал журналистам сесть в автобус, уже в Таганроге перрон вокзала, с которого они отправлялись в российские регионы, был оцеплен полицией. Журналистов туда не пускали.
Впрочем, полицейских для оцепления, и тем более для того, чтобы оградить беженцев от посторонних на стоянке, явно не хватало. Оцепление на вокзале можно было просто обойти стороной. Но попытки снимать на перроне, разговаривать и брать интервью полицейские пытались пресекать.
Одна из женщин сказала, что власти не хотят, чтобы беженцы рассказывали о том, как организован их приезд в Россию. А другая, на перроне, требуя, чтобы полицейские помогли ей, громко заявила: «Я тогда ищу телевидение и все им рассказываю, хотя вы сказали им ничего не говорить».
Судя по дальнейшему разговору, у этой женщины не было доказательств того, что она пересекла границу, и ей нужна была помощь с оформлением документов.
Что с ней произошло дальше, неизвестно, потому что как только корреспондент Би-би-си, представившись, попытался задать ей вопрос, его тут же вывели с территории вокзала.
