Десять лет назад пятеро участниц панк-группы Pussy Riot в цветных балаклавах залезли на амвон в храме Христа Спасителя в центре Москвы, чтобы провести панк-молебен «Богородица, Путина прогони». Трех из них — Марию Алехину, Екатерину Самуцевич и Надежду Толоконникову (признана иностранным агентом) — потом арестовали по обвинению в хулиганстве. Судебный процесс вызвал огромный общественный резонанс по всему миру и закончился реальным сроком для двух участниц группы.
Русская служба Би-би-си рассказывает, что девушки делают сейчас и как российские власти не перестают преследовать Pussy Riot даже спустя десять лет после их самой известной акции.
«Провальная акция»
«Я никогда не ощущала панк-молебен как какой-то пик [творчества Pussy Riot]», — говорит Мария Алехина. 21 февраля 2012 года участницы панк-группы пробыли на амвоне меньше минуты и даже не успели спеть всю песню целиком — им помешали охранники храма.
«Нужно было видеть нас, нескольких девочек, сидящих в кафе непосредственно после панк-молебна и спорящих о том, надо ли вообще это все выкладывать или нет. Большинство девчонок считали, что это была провальная акция и выкладывать ее не нужно, потому что видео было снято на 40 секунд, и они считали, что это фейл», — вспоминает Алехина.
Екатерину Самуцевич увели с амвона первой, еще до того, как группа начала петь, а затем и вовсе выгнали из храма. Ее адвокат Ирина Хрунова в октябре 2012 года указала на это во время рассмотрения в Мосгорсуде апелляционной жалобы на приговор, вынесенный ранее по делу Pussy Riot Хамовническим судом — он приговорил всех трех девушек к двум годам колонии.
Хрунова обратила внимание суда на то, что Самуцевич не успела в храме ни спеть, ни сыграть на гитаре, ни станцевать — то есть не совершила того, что ей вменяли. В результате Мосгорсуд заменил Самуцевич реальный срок на условный и освободил в зале суда. Приговор Толоконниковой и Алехиной суд оставил без изменений. Они вышли на свободу по амнистии в конце декабря 2013 года.
«Нам все легко давалось в первое время»
После освобождения Самуцевич приходилось много общаться с журналистами. Она дала тогда, по ее воспоминаниям, около 30-40 интервью: «В какой-то момент их был действительно поток — кто-то просил прийти, что-то записать, снять. И в какой-то момент я поняла, что отношусь к этому как к работе. Хотя, может, со стороны это и выглядело так, как будто я развлекаюсь, пиарюсь. Но я воспринимала это как работу».
«Я никогда не мыслила себя как художник, который делает какую-то карьеру. Мне был просто очень важен наш проект — Pussy Riot. И я рада, что вышло многое, чего мы хотели. Нам все легко давалось в первое время», — говорит Самуцевич. Но после освобождения она уже больше не занималась акционизмом — по ее словам, такое решение она приняла и сознательно, и вынужденно.
Во-первых, по ее словам, после уголовного дела делать какие-то другие акции стало сложно. «Мы, естественно, не планировали панк-молебен как последнее, что мы сделаем. У нас были еще какие-то планы. Но их уже невозможно было реализовать, потому что было понятно, что власти о них уже знали. Они изъяли все компы, и могли все это увидеть, потому что тогда далеко не все почему-то все стерли. После этого они начали более тщательно следить, уже видели все почты, все социальные страницы, все сообщения. Все стало сложнее», — оюъясняет Самуцевич.
«Во-вторых, ощущение, что пик уже пройден — да, такое ощущение было, — признается она. — А говорить, быть спикером… Мне казалось, что группа была все-таки больше не про говорение, а про акции. А это уже тяжело было делать. Было видно, что другие девушки хотят делать какие-то вещи — пожалуйста. Мне не захотелось».
Помимо этого после своего освобождения Самуцевич чувствовала, что за ней продолжали «послеживать» правоохранительные органы. В том числе из-за этого ей пришлось сменить номер телефона, но это, по ее словам, «не особо помогло».
«Однажды я заказала какую-то технику, и курьер должен был мне ее привезти. И в тот момент, когда он позвонил и сказал, что скоро будет, мне буквально через десять минут в дверь позвонил центр «Э», — вспоминает она.
Как фигурантка резонансного уголовного дела, получившая условный срок, Самуцевич столкнулась с проблемой поиска работы. Она рассылала множество резюме и получала отказы. По ее словам, прямых отказов она получила 10-15 и это не считая тех, кто ей не ответил вовсе. Причины отказов ей никогда не называли, поэтому она не знает, с чем они были связаны: с акционизмом, уголовным прошлым или недостатком опыта.
Сейчас Самуцевич работает программистом — на эту работу она смогла устроиться в 2018 году. «Не могу сказать, что это лучшее, что может быть, но мне не приходилось выбирать. Я пыталась параллельно что-то лучше найти, но не удалось. Я не знаю, с чем это связано. С биографией, наверно. Биография смущает людей. И в целом это все — отсутствие опыта, уголовное дело», — говорит она.
На вопрос Би-би-си о том, довольна ли Самуцевич тем, что после освобождения выбрала такой путь, она отвечает: «Да, конечно, я довольна. Да, меня все устраивает».
«До лучших времен она будет там»
Толоконникова и Алехина после освобождения, напротив, снова погрузились в активизм и творчество — записывали музыкальные клипы, устраивали уличные художественные акции, издали по книге, делали шоу и спектакли, ездили в заграничные туры.
Почти весь 2014 год Толоконникова и Алехина провели в США, где они встречались со знаменитостями — Мадонной, Хиллари Клинтон и другими, выступали на американском телевидении, посещали благотворительные мероприятия и занимались фандрайзингом. На деньги, заработанные во время поездки, участницы Pussy Riot создали издание о политических преследованиях в современной России «Медиазона» и правозащитную организацию «Зона права» — и то, и другое российский минюст в 2021 году признал иностранными агентами.
Но сама группа не ограничивалась деятельностью Толоконниковой и Алехиной. За эти 10 лет к группе присоединились другие участники и участницы, которые продолжали делать акции от лица Pussy Riot. Наибольшую известность получила акция «Милиционер вступает в игру», когда четверо участников панк-группы, в том числе Вероника Никульшина и издатель «Медиазоны» Петр Верзилов (оба внесены в России в реестр иностранных агентов), в полицейской форме выбежали на поле во время финала чемпионата мира по футболу в России в 2018 году.
Толоконникова в последнее время стала все реже появляться в России и на данный момент живет в Лос-Анджелесе. Она выпускает песни и клипы, а также увлеклась NFT-артом. Весной прошлого года она выставила на NFT-аукцион четыре части своего клипа Panic Attack и пообещала, что вырученные деньги пойдут на убежище для женщин, переживших домашнее насилие. Четыре NFT-токена продались в общей сложности за 179 эфиров, что на данный момент составляет почти полмиллиона долларов.
В Россию Толоконникова последний раз приезжала в марте 2020 года рассказывает участник Pussy Riot Александр Софеев (сама она не ответила на сообщения корреспондентов Би-би-си). По его словам, она перестала приезжать в Россию после того, как на Петра Верзилова завели уголовное дело о сокрытии второго гражданства в 2020 году (у Верзилова и Толоконниковой есть гражданство Канады). В конце прошлого года его объявили в розыск.
«Я помню, Надя сказала, что вот, взяли моду делать такие мелкие уголовки, по которым вроде и не сядешь, но которые дают ограничения на выезд. А Наде это сейчас не очень удобно, потому что она сейчас основную творческую деятельность проводит в Лос-Анджелесе. Я думаю, до лучших времен она будет там», — говорит Софеев.
17 февраля РБК со ссылкой на свои источники сообщил, что Следственный комитет начал в отношении Толоконниковой проверку по статье об оскорблении чувств верующих. Эта статья появилась в российском уголовном кодексе как раз после дела Pussy Riot. По данным издания, причиной для проверки стали публикации Толоконниковой в социальных сетях. По этой статье ей может грозить до года колонии.
В прошлом году российский минюст внес Толоконникову, Верзилова и Никульшину в реестр иностранных агентов. Все они находятся не в России. Маркировать свои посты в социальных сетях специальной плашкой, как того требует российский закон об иностранных агентах, Толоконникова отказалась. «Пусть жопу себе маркируют», — написала она.
«Концерты будут летом, если я удачно отсижу»
В минувшем году Pussy Riot столкнулись с беспрецедентным давлением со стороны российских властей. Участников панк-группы неоднократно, а некоторых по нескольку раз подряд задерживали по надуманным поводам и заключали под административные аресты. Их защита предполагала, что таким образом российские власти пытаются подтолкнуть активистов к эмиграции. На данный момент большинство участников Pussy Riot уже покинуло страну.
По словам Софеева, который в 2021 году отсидел несколько административных арестов подряд, говорит, что решение уехать он принял именно тогда: «Между моими арестами эту мысль впервые озвучил мой адвокат. Он сказал: «Ты не думаешь хотя бы на время покинуть Россию?» Я так улыбнулся в ответ, мне казалось, что все что случилось — это не более чем паранойя силовиков. Но не прошло и суток, как меня снова задержали», — рассказывает Софеев.
Мария Алехина же почти весь прошлый год провела под домашним арестом — они вместе с другой участницей Pussy Riot Люсей Штейн стали фигурантками «санитарного дела», которое возбудили после акций в поддержку Алексея Навального в начале 2021 года. Суд приговорил их к году ограничения свободы каждую — они должны быть дома с десяти вечера до шести утра, им нельзя выезжать за пределы Москвы и участвовать в массовых мероприятиях.
«Санитарное дело», под которое попали участницы Pussy Riot, стало одним из многих уголовных дел, заведенных в прошлом году по всей России против оппозиционных политиков, активистов и обычных людей, критикующих власть.
«Это интересный опыт — осознавать себя одним из [политтических заключенных], а не первыми политзаключенными, которыми мы являлись в деле Pussy Riot. Стараюсь писать об этом, возможно, соберу это все в книжку», — говорит Алехина.
Помимо домашнего ареста Алехина в прошлом году более месяца провела в спецприемнике — ее несколько раз арестовывали за посты в социальных сетях или невыполнение требований полиции. Сейчас Алехина снова находится в спецприемнике из-за поста в соцсетях — она передала ответы на вопросы Би-би-си через своего адвоката.
До пандемии и уголовного дела основную деятельность Алехиной и основной источник ее дохода представляли концертные туры. В последний из них она успела съездить перед пандемией коронавируса. Алехина отмечает, что особенно гордится тем, что часть денег, вырученных с туров, шла на поддержку семей политических заключенных.
«Первый американский тур был в 2016 году. В принципе практически каждый год были туры до 2020 года», — рассказывает Ольга Борисова, подруга Алехиной и редактор ее книги Riot Days о подготовке панк-молебна, о нем самом и о жизни в заключении.
Книга Алехиной была опубликована в 2017 году — она вышла в Англии, США, Германии, Франции, Чехии и Швеции, перечисляет Борисова. В России книгу выпустили в самиздате. После выхода книги Алехина ездила по всему миру на ее презентации, а позже поставила по ней спектакль. «У нас были туры в Европе, Англии, Америке, Австралии и Новой Зеландии», — вспоминает Борисова.
Сама Алехина сказала Би-би-си, что надеется снова поехать с концертами уже в этом году: «Концерты будут этим летом, если я удачно отсижу с браслетом, не попаду ни под какое еще дело и не присяду на подольше».
«Пусть они уезжают сами»
Несмотря на бесконечные административные аресты и давление Алехина не собирается уезжать из России.
«Мы разговаривали с Машей об отъезде и она дала четко понять, что не собирается этого делать», — вспоминает Софеев.
«Я с ней разговоров о том, что ей нужно уехать не веду. Я знаю позицию Маши. Я знаю, что ее такие разговоры раздражают, потому что у нее есть довольно железобетонный аргумент: «Почему я должна уезжать?» У нее свое видение: «Пусть они уезжают сами». Может быть какие-то знакомые есть и задают такие вопросы, но я знаю, что такой разговор — непродуктивный совершенно, потому что Маша не хочет уезжать», — говорит Борисова.
- «Pussy Riot выживают из России»: почему их постоянно арестовывают?
- «Мне не хотелось садиться»: Четвертая участница панк-молебна Pussy Riot о том, как скрывалась, и жизни после
Сама Алехина отмечает, что если бы она сейчас уехала из России, то уже не смогла бы беспрепятственно вернуться, потому что в сентябре ее приговорили к году ограничения свободы.
«Сейчас я под уголовкой, у меня электронный браслет — и уехать означало бы взять билет в один конец. Меня это не устраивает, я так не хочу. Как бы наивно это не звучало, это моя страна, так что — сидим», — отвечает Алехина на вопрос о том, почему она хочет эмигрировать из России.
Екатерина Самуцевич вспоминает, что люди, которые поддерживали Pussy Riot, предлагали помочь ей уехать из России еще после панк-молебна — когда Толоконникову и Алехину уже задержали, а ее — еще нет. Она отказалась.
«Я на тот момент даже не думала об этом. Все-таки в тот момент ситуация была другая в стране… Сейчас подумать о том, чтобы уехать, уже нормально. А тогда такого не было, и даже дискурса такого не было. Я понимала, что это тоже вариант, но на тот момент такой вариант мне казался слишком радикальным. И я тогда отказалась. Тем более мне это предложили, когда Надя и Маша уже были [арестованы], и [уехать] было бы вообще странно», — вспоминает она.
«Искусство — это поступок»
За 10 лет прошедших с панк-молебна Россия стала другой страной, резюмирует Алехина. «У меня есть список **** [ада] — такая карта репрессивных законов и адских событий, который происходили за эти 10 лет. Не знаю, как коротко сказать, что поменялось. Все поменялось. Начиная с того, что сейчас суды стали практически закрытыми, продолжая тем, что репрессивное законодательство выросло в какие-то чудовищные разы, количество политзаключенных выросло в разы, политика изоляции и нового железного занавеса вывешивается как основное знамя», — говорит она.
Самуцевич считает, что во время президентского срока Дмитрия Медведева в России был период «ослабления, смягчения режима», и именно на это время в стране, по ее мнению, произошел расцвет акционизма. Pussy Riot с их панк-молебном, по ее мнению, удалось «заскочить в последний вагон».
«Мы попали в закрывающиеся двери этого вагона смягченного режима. Двери уже по нам прям побили, закрылись, но мы все-таки как-то в них протиснулись и смогли сделать хотя бы панк-молебен и предыдущие вещи. Потому что после этого, я думаю, что было бы тяжело не только нам, но и другим тоже. Просто не дают делать. Я уверена, очень много кто пытался, много было идей, но просто не давали сделать», — считает Самуцевич.
Многие художники и активисты за эти годы разочаровались в возможности что-то поменять в России, отмечает Алехина. Сама она тем не менее продолжает верить в то, что «комьюнити сильнее государства», а искусство способно победить тоталитаризм.
«Тоталитаризм — это система, в которой государство, система, имеет тотальный контроль за всеми сферами жизни: и религия, и семейные отношения. А искусство — это штука, которая умеет создавать альтернативную картинку, отличную от той, что навязывает государство. Искусство — это поступок, результат действия художника, личности, а тоталитаризм как раз стремится эту личность стереть, сделать так, чтобы все люди служили винтиками одного большого механизма. Личность и художник — это именно категориии, которые могут быть противопоставлены такой системе, и каждый независимый жест художника разбивает вот эту конструкцию государства», — заявляет Алехина.
