30-летний Константин Михайлов из Краснодарского края несколько раз участвовал в оппозиционных акциях протеста и даже отбыл за это 15 суток. В 2019-м он побоялся стать фигурантом «московского дела», смог без визы добраться до Великобритании и попросил здесь политического убежища.
Младший брат
Константин Михайлов говорит, что стал оппозиционером в раннем детстве.
В 1995 году ему было четыре года, его младшему брату Георгию почти три. Они жили в станице Тбилисская Краснодарского края. Случилось несчастье: брат подавился грецким орехом, начал задыхаться. Родители вызвали скорую помощь.
Что произошло дальше, сейчас уже не установить, то ли несчастный случай, то ли врачебная ошибка — ввели слишком большую дозу наркоза. Мальчику начали делать операцию, интубировали горло. Георгий пять минут провел в состоянии клинической смерти, произошла гипоксия мозга. Ребенок стал инвалидом первой группы, он так и не научился даже разговаривать.
«Родителям говорили, что от него надо отказаться. Расследование замяли, наказание никто не понес. Заставили подписать бумагу о том, что к врачам претензий нет», — вспоминает Михайлов.
Так в четырехлетнем возрасте он первый раз в жизни столкнулся с несправедливостью.
Уже в 2010-х он нашел медицинскую карту брата из поселковой больницы. Там подробные записи о плановых медицинских осмотрах. Потом кто-то быстро, от руки записал в карту о том, что задыхающегося ребенка привезла в больницу скорая помощь. А следующие несколько страниц кто-то просто вырвал.
От государства ребенок получил пенсию по инвалидности и один звонок из отдела молодежи районной администрации в 2000-х — накануне федеральных выборов обзванивали всех, агитировали голосовать за «Единую Россию».
Фамилия Константина по отцу — Джоглидзе, его отец грузин. Когда пришло время получать первый паспорт, родители позвали Костю на семейный совет. «Я тебя очень люблю, — сказал отец. — Я от тебя не отказываюсь, но мы посоветовались и решили, что лучше тебе носить мамину русскую фамилию. Так будет лучше». Так Константин стал Михайловым.
Через пару лет после этого началась российско-грузинская война, которая сопровождалась масштабной антигрузинской кампанией вплоть до увольнений людей с грузинскими фамилиями, закрытия грузинских ресторанов и продуктовых санкций.
От коммунизма к сменяемости власти
«Я начал углубляться в политику в 2010-м, — рассказывает Михайлов. — Я был подростком, а несправедливости вокруг было много».
Его тренер по боксу, взрослый и авторитетный, был убежденным коммунистом. Любил рассказывать, как хорошо было жить в СССР и как плохо стало сейчас. Михайлов загорелся его идеями, но быстро остыл, прочитав про Сталина и массовые репрессии.
Вскоре после этого он узнал об Алексее Навальном и других московских оппозиционерах. Следил за массовыми митингами за честные выборы 2011-2012 годов.
«Самое главное — должна быть сменяемость власти, — говорит он. — Вокруг меня все считали, что если не Путин, то кто, а по мне — да хоть кто угодно, лишь бы на честных выборах победил».
«Проклятый либерал»
В сентябре 2016-го, в день выборов в Госдуму, Михайлов вышел на первую в своей жизни акцию — прямо в станице Тбилисская. Он надел белую рубашку, на которой фломастером написал свои главные претензии к Владимиру Путину. Среди них — взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске в 1999 году, теракты в Беслане и на мюзикле «Норд-Ост». Попросил друга пофотографировать его — и направился по избирательным участкам.
На первом, вспоминает Михайлов, казаки и полицейские «напряглись», но ничего делать не стали. Потом он пошел голосовать на свой участок. «У женщины, которая дала мне бюллетень, руки дрожали, — говорит он. — Какая-то бабушка назвала «проклятым либералом» и плюнула в лицо. Подошел мужик, простой такой станичный дядя. О, говорит, смотри: «Путин вор». А жена его в ответ: «Да тихо ты!» и отвернулась демонстративно».
В марте 2017 года после выхода фильма «Он вам не Димон» по всей стране проходили антикоррупционные митинги сторонников Алексея Навального. Михайлов сел в рейсовый автобус и поехал на акцию в Краснодар. Перед въездом в город автобус остановила полиция и переписала документы у всех молодых людей. «Никогда такого не было», — комментирует Михайлов.
Митинг в Краснодаре власти согласовали на самой окраине города, оппозиционеров это не устроило, и они несанкционированно вышли в Чистяковскую рощу в центре города.
«Там какой-то провокатор кинул дымовую шашку, сразу начались задержания, — говорит Михайлов. — Какого-то парня схватили, женщина кричит, я к полицейским подошел и говорю: ваши действия незаконны. На меня сразу положил глаз полковник, хотел задержать, я по-боксерки от него уворачивался. Но тут меня схватили четверо и понесли».
Михайлова доставили в полицию, допрашивали его четверо. Иногда грубо давили, иногда, наоборот, спокойным голосом говорили, чтобы он подумал о родителях и не портил себе жизнь. Он сказал, что берет 51-ю статью Конституции и свидетельствовать против себя не будет.
Вечером того же дня, а это было воскресенье, Михайлова среди других задержанных доставили в суд. Каждое дело судья рассматривал около пяти минут и давал задержанным по 10-15 суток. Государственный адвокат по назначению произносил в ходе этих процессов ровно одну фразу: «Ваша честь, мне сказать нечего».
Михайлову суд дал 15 суток. «Даже менты были удивлены, — вспоминает он. — Говорят, вы тут надолго, парни, звоните близким».
Их повезли в краснодарский спецприемник №1 на улице Садовая.
Вечер в хату для вора в законе
«Заводят меня в камеру, там двое бывалых сидят. Я растерялся, думаю: чего им сказать-то? Вечер в хату? — говорит Михайлов. — Ребят, я политический, говорю, правил не знаю. Они в ответ: да ты заходи, располагайся».
В соседней с Михайловым камере сидел вор в законе Давид Джангидзе (он же Давид Озманов, известен как Дато Краснодарский). Сокамерники Михайлова постучали ему и сказали, что у них новый сосед. В ответ прозвучала команда: политических не трогать, мы с ними одно дело делаем. Какое именно «одно дело», вор в законе не уточнил.
В следующие дни они с Джангидзе разговорились, выяснили, что оба имеют отношение к Грузии. 3 апреля у Михайлова был день рождения, и Дато Краснодарский заказал имениннику торт, который охранники принесли прямо ему в камеру.
Прогулки арестованным запретили, хотя в правилах написано, что они полагаются раз в день. Сказали, что негде. Душ — раз в неделю. Накурено было так, что после первого душа Михайлов еле смог надеть свой спортивный костюм — такой сильный от него исходил запах.
Местную еду он попробовал один раз и потом полдня лежал, ожидая, пока пройдет желудок. Хорошо, что соратники политических активистов с воли передавали овощи, фрукты и колбасные нарезки. Полюбил жевать сельдерей и морковь.
В спецприемнике Михайлов узнал про «народную» 228-ю статью российского УК об обороте наркотиков. Сначала с ним в спецприемнике сидел молодой человек, которого поймали за марихуану. Он расспрашивал бывалых, какие правила в настоящей тюрьме, как себя вести — готовился.
Еще одному человеку наркотики, по его словам, подбросили. Он из небольшого города, приехал в Краснодар на заработки и даже не знал, как выглядит марихуана. Его отправили под домашний арест, он вышел вечером за пивом — за распитие в общественном месте его и отправили в спецприемник.
На десятые сутки один из сокамерников заразился вирусной инфекцией, еще через день болела уже вся камера. На просьбу дать таблеток охрана отвечала: «У нас тут не медицинское учреждение». Михайлов несколько удивился, когда на просьбу помочь ему теми же самыми словами ответила и врач при спецприемнике. Один из охранников — подобрее — дал ему таблетку ибупрофена.
В соседней камере у человека случился сердечный приступ, вспоминает Михайлов, скорую к нему вызвали только после того, что вся камера начала кричать: если вы ему не поможете, мы тут вены себе вскроем!
Незадолго до окончания административного ареста к Михайлову пришел адвокат. «Нахожусь здесь незаконно, преследуюсь по политическим мотивам», — поведал ему Михайлов. «Ты [политического активиста Ильдара] Дадина из себя не строй, — отреагировал адвокат. — Отсиди свои пятнадцать суток и гуляй отсюда». Михайлов попросил его передать матери, что с ним все хорошо.
«Я вышел и окончательно понял: мне нельзя в тюрьму, два или три года в таком режиме я просто не вытяну», — говорит Константин Михайлов.
Он вернулся домой, родители очень попросили его больше так не делать. Но его политическая активность прервалась сама: у матери обнаружили рак, он за ней ухаживал. Потом в течение года у него умерли близкий родственник по линии отца, младший брат Георгий, а потом и мама.
Михайлов говорит, что чуть не сошел с ума, ходил к психологу. А потом решил полностью поменять свою жизнь, уехал в Санкт-Петербург и быстро нашел там работу — парикмахером.
«Есть видео, где я сопротивляюсь полиции»
В июле и августе 2019 года в России прошла серия митингов за честные выборы. В их ходе полиция задерживала тысячи человек по всей стране.
10 августа Михайлов приехал в Москву, сначала принял участие в санкционированном митинге на проспекте Сахарова, потом толпа пошла гулять в сторону администрации президента. «Я просто шел, ничего не скандировал, — говорит Михайлов. — Но мы встретились взглядом с омоновцем, и по нему я сразу понял — наши чувства взаимны. Он пошел меня задерживать».
Его схватили за руки, он кричал и извивался. Тогда его просто подняли и понесли, чуть не задушив собственной одеждой. Дотащили до автозака, Михайлов продолжал сопротивляться. Тогда его ударили лицом о решетку автозака. «И я по этой решетке как по терке овощной вниз и съехал», — комментирует Михайлов окончание схватки.
Его до конца дня продержали в отделении, и он даже успел на вечерний поезд в Петербург. Еще раз он съездил в Москву, чтобы получить от Симоновского суда столицы 12 тысяч рублей штрафа. «От моего первого краснодарского суда этот процесс отличался только тем, что один раз судья зевнул», — комментирует Михайлов.
Итогом этих демонстраций стало «московское дело». Больше тридцати человек обвинили в массовых беспорядках и сопротивлении полиции. Начались задержания.
- Все фигуранты «московского дела»: кто они и что с ними происходит?
- «Ни разу даже не подрался»: 14 историй фигурантов «московского дела»
- «Я помню эти хлесткие удары дубинками». Рассказы избитых протестующих в Москве
«Я немного забеспокоился, когда увидел, что ребят принимают чуть ли не за пластиковый стаканчик, который кто-то кинул в сторону полиции, — рассказывает Михайлов. — А вот потом мне позвонил отец. К нему домой, по месту моей постоянной регистрации, пришла полиция. Начали спрашивать: где сейчас сын живет, дома как часто бывает. Сказали, чтоб как только я появлюсь, сразу чтобы отец им позвонил. А я смотрю новости: одного задержали по месту прописки, второго, третьего. Есть видео, где я сопротивляюсь полиции. И вот тогда я испугался по-настоящему».
Михайлов совершенно не знал историю и маршруты политических бегств из России, поэтому он просто включил ноутбук, открыл поисковик и набрал там: «как уехать из России».
За границей Михайлов был два раза — оба в Грузии, причем один раз совсем ребенком.
Страны Евросоюза отпадали: нужна виза, и российские пограничники не пропустят. Подумал про Грузию, где у него родственники — слишком много минусов: авиасообщение то есть, то нет, на поезде не доедешь. Лучше всего бы с кем-то на машине, да только где таких людей взять. Да и на родственников вешать дополнительную ответственность не хочется.
Из всех вариантов, которые он прочитал, Михайлов выбрал самый экстравагантный. Он взял свою кредитную карту и на все 50 тысяч рублей, что на ней были, купил билет в южноафриканский Йоханнесбург — со стыковкой в лондонском аэропорту Хитроу. Как транзитному пассажиру британская виза ему не требовалась.
Бегство
15 октября 2019 года он прилетел из Петербурга в столичный аэропорт Шереметьево. С собой у него был только один рюкзак. Внутри немного вещей, семейные фотографии и книжка американского тренера по личностному росту Стивена Кови под названием «Семь навыков высокоэффективных людей».
В запасе у него была легенда о том, что он турист и даже готовность рассказать, какие достопримечательности он посетит в ЮАР — он прочитал про них накануне в интернете.
На стойке регистрации сотрудник увидел, что в паспорте у Михайлова нет британской визы, решил подстраховаться, кому-то позвонил, назвал его паспортные данные, объяснил ситуацию, а потом долго молчал, держа телефон у уха, только изредка говорил «да» или «нет».
Михайлов запаниковал. «Вот сейчас меня и арестуют», — подумал он и начал озираться в поисках путей к бегству. Сотрудник на стойке регистрации, впрочем, закончил разговор, сказал: «А можно? Ну и хорошо» — и протянул ему паспорт и распечатанные посадочные талоны.
Когда Михайлов шел на посадку, он прочитал в новостях, что по «московскому делу» задержаны еще три человека.
Пограничный контроль он прошел без эксцессов.
В Хитроу он сразу пошел на пограничный контроль, выбрал самую большую очередь для граждан всех стран, кроме Великобритании и Евросоюза.
Когда подошла очередь, он подошел к женщине-пограничнице. Рядом с ней стояла стажерка. Михайлов протянул им оба своих паспорта — внутренний и заграничный. А потом произнес фразу, которую репетировал на английском языке весь полет: «Здравствуйте, я хочу попросить политическое убежище».
Пограничница рассмеялась, повернулась к стажерке и сказала: «Я же тебе говорила, что-то такое сегодня произойдет!»
Стажерка задумчиво смотрела на паспорта Михайлова и спрашивала, зачем ему нужно столько похожих удостоверений личности сразу. Михайлов говорил: «Вы меня простите, пожалуйста, за неудобство, но мне правда нельзя жить в моей стране». Пограничница только рукой махнула — не переживай, вас тут много таких.
Бассейн для политического беженца
Из аэропорта Михайлова доставили в центр для задержанных. Это прямо рядом с Хитроу — напротив отеля Premier Inn. «Там я провел неделю, — вспоминает Михайлов. — Мне сразу же дали меню, попросили указать, если я вегетарианец. Душ можно было в любое время, там тренажерный зал был. Интернетом можно пользоваться час в сутки. Я такой: это что, все реально?!»
Потом его хотели перевести в специальный хостел для беженцев из других стран, но там не оказалось места, и его поселили в трехзвездочном отеле. «Можно было пользоваться бассейном», — вспоминает о тех днях Михайлов.
Английский язык он учил только в школе и потом почти не практиковал его, но все его собеседники из полиции и миграционных служб решали эту проблему моментально — звонили аккредитованным переводчикам, выводили их на громкую связь и потом уже задавали свои вопросы.
Потом он немного пожил в Лондоне, и его перевезли в один из городов на севере Англии (Михайлов просил не указывать его по соображениям безопасности). Там его поселили его в доме вместе с шестью другими беженцами. Они сначала ждут интервью с иммиграционным офицером, а потом решения — дадут статус беженца или нет.
Это долгая процедура. Из всех своих соседей Михайлов больше всех общается со сверстником, беженцем из иранского Курдистана. Он ждет решения уже 2,5 года, и успел неплохо выучить английский.
На севере Англии Михайлов просидел дома все три коронавирусных локдауна, когда из дома можно было выйти только в ближайший магазин за продуктами. «Год взаперти, получилось такое уединение с самим собой. Интеграция в общество нулевая», — жалеет он.
Он получает от государства пособие — почти 40 фунтов в неделю. Хватает только на еду и на самый дешевый интернет-тариф.
17 января 2021 года Алексей Навальный прилетел из Берлина, где лечился от отравления, в Москву, где был немедленно задержан, а потом и получил срок. 18 января 2021-го Константин Михайлов давал долгожданное интервью миграционному офицеру. «Я ему рассказал все то же самое, что и вам сейчас рассказываю, — говорит он. — Только негативных событий со времени моего отъезда еще накопилось».
«Я честно попытался побороться за то, чтобы моя страна была лучше, — продолжает он. — Но у меня, придется это признать, не получилось. Дальше только тюрьма, а после краснодарского опыта я туда совсем не хочу. Я испугался, мне стало страшно, но я хочу жить, а не сидеть.
Недавно у Михайлова появилось право на трудоустройство — пусть и по ограниченному количеству специальностей. Он хочет стать социальным работником и ухаживать за тяжелобольными людьми — в память о своем младшем брате Георгии.
Потом, после решения вопроса о статусе беженца, Михайлов очень хочет в индустрию кино. Он фанат Андрея Тарковского, Ингмара Бергмана и Фрэнсиса Форда Копполы. «В киношколе вступительный экзамен — надо снять фильм-презентацию с рассказом о себе. Может получиться бодро», — констатирует он.
Сколько ждать решения миграционных властей Британии — никому не известно.
