Люди на коленях, шокер и закрытый центр. Чем ответ российских властей на протесты напомнил Беларусь

Акции 31 января отличались от предыдущих большим количеством жестокости со стороны полиции во время задержаний, хотя стычек с представителями правоохранительных органов было меньше. В Москве и Санкт-Петербурге впервые за многие годы из-за протестов перекрыли центральные станции метро, полиция и Росгвардия использовали электрошокеры и сажали митингующих на колени. Русская служба Би-би-си разбиралась, с чем связаны беспрецедентные меры по профилактике и подавлению протестов.

На воскресных акциях протеста по всей России задержали 4822 человека. Такие данные приводит ОВД-инфо по состоянию на 31 января 21:10 мск.

По итогам акций в прошлую субботу, 23 января, правозащитники насчитали 4002 задержанных. Рекорд побит и в столице: 1516 против 1454 в прошлую субботу.

На воскресной акции полиция действовала жестче, чем в прошлый раз.

Отдельные случаи жестокости со стороны полиции были и на предыдущих акциях. Так, на протестах вокруг кампании в Мосгордуму в 2019 году полицейские ударили в живот Дарью Сосновскую, которая пыталась заступиться за задержанного человека с инвалидностью, сломали ногу Константину Коновалову и отправили в больницу Бориса Канторовича.

Но в этот раз подобных случаев стало больше, а жестокость — более системной. Это напомнило кадры с летних протестов в Минске.

Традиционно жестко полиция действовала в Петербурге. Znak.com опубликовал видео из автозака, где лежит человек без сознания. , полиция и Росгвардия использовали электрошокеры и сажали митингующих на колени. Русская служба Би-би-си разбиралась, с чем связаны беспрецедентные меры по профилактике и подавлению протестов.

На воскресных акциях протеста по всей России задержали 4822 человека. Такие данные приводит ОВД-инфо по состоянию на 31 января 21:10 мск.

По итогам акций в прошлую субботу, 23 января, правозащитники насчитали 4002 задержанных. Рекорд побит и в столице: 1516 против 1454 в прошлую субботу.

На воскресной акции полиция действовала жестче, чем в прошлый раз.

Отдельные случаи жестокости со стороны полиции были и на предыдущих акциях. Так, на протестах вокруг кампании в Мосгордуму в 2019 году полицейские ударили в живот Дарью Сосновскую, которая пыталась заступиться за задержанного человека с инвалидностью, сломали ногу Константину Коновалову и отправили в больницу Бориса Канторовича.

Но в этот раз подобных случаев стало больше, а жестокость — более системной. Это напомнило кадры с летних протестов в Минске.

Традиционно жестко полиция действовала в Петербурге. Znak.com опубликовал видео из автозака, где лежит человек без сознания.

Журналисты «Фонтанки» сняли, как силовик вытащил табельное оружие во время противостояния с протестующими. Одному из протестующих при задержании разбили голову в кровь. В ОВД-инфо сами задержанные прислали фото кровавых пятен на полу полицейского автобуса.

Во Владивостоке, по сообщению Новой газеты, в протестующего выстрелили из травматического оружия.

«Не могу дышать, парни!» — кричал задержанный в Челябинске, когда трое полицейских повалили его и удерживали на земле. На его просьбы они не реагировали.

В Казани силовики заставили задержанных лечь лицом в снег, закинув руки за голову. На видео слышно, как они разговаривают с митингующими: «Ты че, жирный! Вниз спустился, сюда пришел! Я тебя щас сам спущу, иди сюда!»

А в Москве журналисты «Важных историй» засняли применение полицейскими электрошокера: на видео в момент применения спецсредства мужчина лежит на земле и активно не сопротивляется задержанию.

Вице-президент международной ассоциации «Альфа», подполковник ФСБ в отставке Алексей Филатов уверяет, что сила применялась только к сопротивляющимся задержанию. По его словам, силовики действуют по инструкции: «Сначала идет язык убеждения, потом приемы рукопашного боя, потом дубинка, потом уже электрошокер».

Но оценивать, когда нужно переходить к более жестким спецсредствам, предоставляется самому полицейскому, объясняет подполковник ФСБ в отставке. Например, если он видит угрозу себе, товарищам или общественной безопасности, то может сразу применить электрошокер.

«Жесткие методы — это водометы, газ, резиновые пули, предупредительные выстрелы боевым оружием, — напомнил эксперт. — Этого ничего нет».

Полицейская жестокость приведет к радикализации и росту протестов, в свою очередь уверен политолог Александр Кынев: «Важно не то, сколько [протестующих] пришло сразу, а сколько их готово приходить дальше. Это не может работать на запугивание в условиях кризиса. Не было ни одного случая, где это бы сработало».

«Тактически силовой ответ работает — многие остались дома, опасаясь попасть под дубинки, — считает политолог Татьяна Становая. — Но, с другой стороны, такой силовой ответ не решает суть проблемы — разочарование властью нарастает».

Во время протестов на прошлой неделе активистам во многих городах России удалось пройти шествиями по центральным улицам, а петербуржцы перекрыли Невский проспект.

В это воскресенье полиция старалась пресечь подобные случаи заранее: в Петербурге закрыли проезд по Невскому проспекту и закрыли несколько центральных станций метро, в Москве перекрыли центр города даже для пешеходов и тоже закрыли метро на выход. В результате митингующих рассекли на несколько групп, раздельно ходивших по городу: кто-то начинал идти от Сухаревской, а кто-то — от Красных ворот.

«Задача была, как я понимаю, по максимуму оказать психологическое давление, — сказал Би-би-си подполковник ФСБ в отставке Алексей Филатов. — Еще за сутки можно было наблюдать некоторое бряцание оружием. И сегодняшнее противостояние полиция выиграла».

Меры по перекрытию московских улиц он считает беспрецедентными — и успешными: «И поэтому было мало силовых столкновений по сравнению с 23 января. А чем меньше стычек — тем меньше уголовных дел. Я считаю, они добились своих целей, они эффективно работали и по предупреждению, и во время событий, — сказал Филатов о московских силовиках. — Подтверждение чему — вышло меньше людей, чем 23 января».

Ситуацию с закрытием центра города прокомментировал источник Би-би-си, знакомый с подготовкой столичных властей к протестам. По его словам, власти перекрыли центр Москвы в рамках «тактики разобщения».

«Логика такая: в плотной толпе на ограниченной площади, например, на Пушкинской, у митингующих появляется чувство локтя, повышаются риски отпора, сцепок, — пояснил он. — А если рассеять протестующих по разным группам — снижается угроза прямых столкновений, легче задерживать людей. И журналистам тяжелее следить за ситуацией, давать картинку большой толпы».

Дестабилизация города как организма — с закрытыми станциями метро, улицами, магазинами — затрагивает всех, даже тех, кто политикой раньше не интересовался, и не может понравиться никому, возражает Кынев.

«То что сделано — это мощнейший удар в поддых с точки зрения разрушения опор власти, даже с точки зрения аполитичной публики», — считает политолог.

Директор аналитического центра «Сова» Александр Верховский назвал перекрытие центра Москвы совершенно непропорциональной мерой: «Даже если силовики беспокоились, что люди могут напасть на здание администрации президента или ФСБ, чтобы этому помешать, нужно было всего лишь перекрыть тротуары возле этих зданий, а не закрывать половину центра».

При этом, какую точку ни перекрой — люди соберутся в другой, говорит эксперт: так и произошло, когда люди группами шли к Матросской Тишине от разных станций метро. «Чего в таком случае не происходит — это толпы, которая может опрокинуть ОМОН. Давление массой становится невозможным. С точки зрения полицейских это достижение, да».

Действительно, если после акции 23 января РИА и ТАСС рапортовали о 40 пострадавших на акциях силовиках, то 31 января официально не сообщалось ни об одном случае. А значит, у полиции было меньше реальных поводов применять силу, чем неделю назад. Однако полиция Москвы возбудила уголовное дело из-за сгоревшей во время акции в Москве машины Росгвардии. Во время пожара никто не пострадал.

Жесткость действий силовиков говорит о том, что они приобрели принципиально другое положение за последние годы, подводит итог социолог Константин Гаазе: «За последние три года они выросли в силовую корпорацию, которая уже может действовать самостоятельно. Прошли времена, когда администрация президента могла вызывать генералов и рассказывать им о стратегии действий. Теперь сами силовики принимают решение о действиях».

При участии Оксаны Чиж