– Есть ли реальная опасность нового российского вторжения в Украину? Или это было дипломатической игрой перед переговорами Путина с Байденом, чтобы у Кремля на руках были реальные карты, которые можно отыграть?
– Я всегда говорил, что не верю, что Россия решится на широкомасштабную агрессию, открытое вторжение в Украину. Хотя были некоторые очень тревожные в этом смысле знаки. И на это обращали внимание и представители США прежде всего, и Европы, и украинские специалисты. Но из новых элементов можно отметить, что нынешние перемещения российских войск происходили не так демонстративно, это было скрытно, привлекались элитные части. И тревожнее всего всеми воспринималось развертывание полевых госпиталей в непосредственной близости от границы. Что в принципе говорило о том, что Россия серьезно готовится к возможному варианту вторжения. Но теперь после виртуального общения Путина с Байденом можно говорить, что эта опасность отложена, мы получили тайм-аут. Я уверен, что ничего драматического на границе России с Украиной до лета не произойдет.
– Почему вы не верили или не верите в то, что Россия решится на такой шаг?
– Я не верил, потому что Запад и Соединенные Штаты прежде всего ясно давали понять, что цена, которую России придется заплатить за такую авантюру, будет очень высокой. И весь пакет т. н. «адских санкций», начиная от отключения от системы SWIFT и эмбарго экспорта газа и нефти на западные рынки, заканчивая запретами торговли долговыми финансовыми обязательствами России на вторичном рынке – все это будет задействовано. Думаю, в определенном смысле эти маневры на границе с Украиной преследовали цель протестировать готовность Запада в действительности ввести эти санкции против России по результатам такой агрессии.
Путин получил очень четкое послание от Байдена, что Запад и Соединенные Штаты в том числе полны решимости ввести эти санкции действие. Это в определенном смысле было холодным душем для Кремля, который отрезвил горячие головы.
Во всяком случае, думаю, угроза возможного вторжения в Украину в конце января – начале февраля, ушла. Весной такую кампанию с военной точки зрения по погодным и климатическим условиям проводить нет никакого смысла. А к лету ситуация более прояснится, и уже можно будет конкретнее говорить о каких-то прогнозах.
«Холодная война-2»: Грузия и Украина в фокусе главных дипломатов России и США
– Президент Байден сказал, что Америка не будет напрямую защищать Украину в случае вторжения. Какой тогда может быть защита?
– Это будут не только санкции. Принято решение, что в будущем году США окажут пакет военной помощи Украине в размере 360 млн долларов. Из этих 360 млн более половины – 185 млн – это летальное оружие, которое будет предоставлено Украине. Это очень серьезная военная помощь. Кроме того, будут задействованы различные каналы технологической помощи, разведывательной информации, снабжения и т. д. Надо понимать, что, если Россия рассчитывает какими-то широкими веерными танковыми колоннами пойти на Украину, то это не принесет желаемых результатов.
При наличии высокотехнологичного оружия у Украины, в том числе и поставляемого Соединёнными Штатами (например, Javelin), при этих системах жизнь в боевых условиях танка – где-то две-три минуты. Это раз. Во-вторых, если кто наблюдал последние годы за парадами военной техники в День независимости Украины, убедился, что она обладает серьезным военным потенциалом. Это хорошо организованная, структурированная военная сила. И сейчас не 2014-ый год – это второй компонент. И третий компонент заключается в том, что, если кто-то в 2014 году рассчитывал, что российские танки в Украине будут встречать цветами и аплодисментами, то уже серьезно разочаровался. С тех пор произошел необратимый сдвиг в сознании украинского общества и его консолидация.
Достаточно просто серьезно проанализировать ситуацию и понять, что Россию ждет очень жесткое сопротивление со стороны Украины.
И даже если на первом этапе украинцам не удастся удержать на границе российское вторжение, то каждый следующий день будет обходиться России дороже. На фоне тех проблем, которых у нее самой достаточно – стагнация, падение уровня жизни, национальный и региональный сепаратизм, демографические проблемы, противостояние Москвы как центра и периферии, к этому добавляются жесткие международные санкции, под которыми сейчас находится Россия… При наличии всего этого спектра проблем утяжелять ситуацию и предпринимать такие действия… Очень трудно спрогнозировать, чем это может обернуться для России. Думаю, цена будет очень высокой.
Поэтому остаюсь при своем мнении: все эти маневры преследовали цель протестировать решительность Запада применить санкции и показать, что Россия находится в высшей мировой политической лиге, что с мнением России и ее президента считаются, что без России серьезных решений великие державы предпринимать не могут. Надо сказать, что частично России удалось достигнуть этих результатов. Мы видим, что пропагандистская машина в России вовсю раскручивает тезис о сильном лидере Путине, с которым считаются, с которым Байден ведет переговоры, а значит, Россия находится на высшем мировом политическом олимпе. Вот этой тактической задачи Путин в принципе достиг.
– Москва требует от НАТО уже письменных гарантий по нерасширению на восток. Является ли требование России о недопустимости включения в альянс Украины и Грузии реальным предупреждением Тбилиси и Киеву, что события 2008 и 2014 годов могут повториться?
– Требование Россией письменных гарантий о том, что НАТО не будет расширяться на восток – это что-то новенькое. В таком случае, как минимум, надо, чтобы Россия выполнила те договоренности, под которыми стоит ее подпись. Но последнее время мы видим, что Россия взяла за правило без оглядки и без всяких сомнений, если это не входит или входит в ее интересы, игнорировать международные договоренности, под которыми стоит подпись представителей РФ.
Я могу перечислить десятки соглашений, которые Россия порвала и выбросила в форточку.
По отношению к Грузии можно вспомнить соглашение из шести пунктов, которое было заключено при посредничестве тогдашнего президента Франции Николя Саркози. Нужно вспомнить рамочное соглашение с Украиной 1997 года, которое было ратифицировано Россией и подписано президентом Ельциным, но которое было совершенно проигнорировано – произошла аннексия Крыма. Можно вспомнить и Будапештский меморандум, который Россия подписала с гарантиями Украине о ее территориальной целостности, нерушимости границ, неприменении силы или угрозы силой, чем ежедневно она занимается сегодня, не говоря о том, что она в принципе нарушила это соглашение.
В результате всего этого в международных отношениях возник кризис доверия. Потому что дипломатия – искусство компромисса. Ты достигаешь компромисса, подписываешь договоренности, а потом их выполняешь. Но Россия постоянно, шаг за шагом, показывает, что может она и подписывает какие-то соглашения, но выполнять она их потом не собирается.
В этом контексте Россия требует письменной гарантии от всего цивилизованного сообщества, от НАТО (это большая часть Евросоюза, Канада и США) о нерасширении. Не знаю даже, с какой стороны это можно комментировать. Россия с ВВП в 1,7 триллиона долларов требует от США, у которой ВВП 24 триллиона и от всего сообщества, на которое в сумме приходится половина мировой экономики и которое находится в режиме санкций против России, требует гарантий нерасширения НАТО… Причем, как будто НАТО заставляет Украину и Грузию становится членами альянса. Это выбор Украины и Грузии, и они сделали его именно потому что Россия осуществляет агрессивную политику в их отношении.
Почему бы России не взять на себя юридические обязательства по восстановлению территориальной целостности Грузии, по возвращению аннексированного Крыма? И только потом, может быть, выдвинуть какие-то свои требования? Но Россия находится не в том положении, чтобы ничего не выполнять самой и требовать гарантий от других. И чем раньше в Москве это поймут, тем лучше для всех, в том числе, для самой России.
Сдерживание 2.0: Байден предостерег Путина от вторжения в Украину
– В отличие от 2008 и 2014 годов сегодня Запад воспринимает действия России уже как глобальную угрозу мировому порядку?
– Однозначно можно сказать, что это воспринимается таким образом. Мы видим динамику развитий позиций НАТО после 2008 и 2014 годов. После 2008-го российское вторжение в Грузию было осуждено, да, все поддерживали территориальную целостность, независимость и международно признанные границы Грузии, и это продолжается до сих пор. Но в принципе после 3-4 месяцев все вернулось на круги своя. Напомню, что даже из «Группы восьми» Россию тогда не исключили. В принципе, Путин остался таким же партнером для Запада, как и до вторжения в Грузию. Хотя тогда грузинские дипломаты, в том числе и я, работавший тогда в карьерной дипломатии, пытались объяснить, что
Вторжение России в Грузию – фактически первая война на территории Европы в ХХI веке.
Что это является не каким-то исключением, а экстремальным проявлением обычной внешней политики России по отношению к ее соседям. Нам тогда трудно было убедить в этом партнеров, в том числе и в Украине. И только в 2014 году, когда Россия развязала войну против Украины и аннексировала Крым, стало понятно, что теперь это экстремальное проявления обычной политики России по отношению к соседям проявляется и по отношению к Украине.
Вот эта вторая ошибка Путина уже повлекла за собой системные решения на Западе. Стало понятно, что это не исключение – все это время Россия пыталась каким-то образом упаковать и завуалировать свою агрессивную политику, преподнеся ее западным партнерам в каком-то более удобоваримом виде. И Запад в принципе принимал такую политику. Но с 2014 года все изменилось. Россию исключили из «Группы восьми», были введены санкции по многим спектрам и направлениям.
Никому не удалось изменить политику России – ни Западу, ни Украине, ни Грузии (а она тоже принимает какое-то участие в этом процессе), но теперь всем понятно: если Россию не остановить, куда она пойдет дальше – неясно. Это может быть и Беларусь, и балтийские страны, и Молдова, может быть и Казахстан, кстати. Это может быть любое направление по периметру Российской Федерации. Поэтому это воспринимается уже не как угроза Украине, а как глобальная угроза, способная сломать вообще существующий мировой порядок, который опирается на общепризнанные принципы норм международного права, скелетом которого являются Хельсинские соглашения 75-го года. И под ним, кстати, стоит и подпись Российской Федерации как продолжателя Советского Союза.
– Вернемся к событиям 2008 года. Тогда говорили, что информационную войну выиграла Грузия. Но в 2021-м в стране появилась партия, основанная прокремлевской медиа-платформой Alt-Info. Это происходит на фоне критики Запада в отношении правящей партии, которую оппоненты тоже называют пророссийской. Можно ли говорить о том, что сегодня Москва выигрывает благодаря своим агентам влияния?
– Мы наблюдаем развитие этой ситуации, но не думаю, что у пророссийских сил в Грузии есть большие перспективы. Понятно, что, когда на политическом поле возникает партия с ярко выраженными пророссийскими настроениями, это что-то новое. Но если бы мы наблюдали какие-то смещения в акцентах российской политики в отношении Тбилиси, например, если бы прекратилась бордеризация, прекратились убийства и похищения наших граждан на линии разделения, если бы Россия посылала какие-то позитивные сигналы, что она готова поменять философию своего отношения к Грузии, вот тогда, может быть, такие партии еще имели бы какой-то потенциал. Но даже если они доберутся до выборов – не исключаю, что возникнут еще какие-то политические силы, инспирированные Россией – результаты будут серьезным крахом для них. Потому что я уверен, что ни при каком барьере в парламент они не пройдут и все вместе получат 1%.
Но это не значит, что угрозу нужно недооценивать. Это часть «гибридной войны», которая ведется в отношении Грузии. Здесь используется весь инструментарий, это мы наблюдаем и в Украине, и в Молдове. Эти политические силы проходят разные этапы своего развития – выход на какое-то плато, потом снижение. Но ни в одном из этих государств сильных политических позиций, которые бы характеризовались позитивной динамикой влияния в обществе, они не демонстрируют. Не думаю, что в Грузии мы получим что-то другое.
«3+3» = 5: Грузия отказалась от встречи в Москве, но дверь для нее оставили открытой
