Адвокаты обвиняемого в госизмене бывшего спецкора «Коммерсанта» и «Ведомостей» Ивана Сафронова в ближайшее время подадут ходатайство о приостановлении следствия по его делу и освобождении из СИЗО — в случае, если у него подтвердится коронавирус.
Как рассказал Би-би-си адвокат Евгений Смирнов, защита Ивана Сафронова, которого в минувшие выходные изолировали в СИЗО «Лефортово» с подозрением на коронавирус, намерена ходатайствовать о приостановлении предварительного расследования в случае, если тест на Covid-19 у Сафронова окажется положительным. Ждать результатов теста адвокаты собираются не более двух дней, уточнил Смирнов.
Другой адвокат Сафронова Дмитрий Катчев уточнил в разговоре с Би-би-си, что защита «сегодня-завтра» планирует подать свое ходатайство следователю ФСБ Александру Чабану, который ведет дело экс-журналиста.
Еще один защитник Сафронова, руководитель правозащитного объединения юристов и журналистов «Команда 29» Иван Павлов также сказал Би-би-си, что ходатайство о приостановления следствия и освобождения Сафронова защита подаст в среду или в четверг. «Нам бы подкрепиться фактом диагноза [Covid-19 у Сафронова]», — добавил он.
При этом связи с клиентом у защитников нет, попасть к нему в СИЗО они не могут, так что о диагнозе адвокаты рассчитывают узнать через членов Общественной наблюдательной комиссии, у которых есть доступ в СИЗО.
Covid-19 может быть причиной освобождения из СИЗО?
Как уже сообщала Би-би-си, защита собирается ссылаться на пункт 4 статьи 208 уголовно-процессуального кодекса, по которому временное тяжелое заболевание подозреваемого или обвиняемого, удостоверенное медицинским заключением — причина для приостановления предварительного следствия.
В этом случае должны быть отменены все меры пресечения, подчеркнул Смирнов. Он отметил, что речь не идет о «перечне тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей». Применительно к статье 208 утвержденного перечня заболеваний нет — она касается именно препятствий проведению следственных действий.
«Какой смысл держать человека под стражей и вести против него уголовное дело, если он не может принимать в нем участие по состоянию здоровья?» — поясняет Смирнов. По его словам, эту статью применяют крайне редко, но случаи приостановления следствия ранее в практике были — например, когда человек попадал в больницу.
Защита считает, что в случае подтверждения коронавируса у Сафронова закон прямо позволяет применять эту статью: «Заболевание заразное, никаких следственных действий проводить с заболевшим нельзя, даже сотрудники, которые общаются с заключенными — за исключением медиков — к таким пациентам не ходят».
Адвокат Дмитрий Катчев уточнил, что на свидании с Сафроновым 22 июля защитники — сам Катчев, а также Даниил Никифоров и Евгений Смирнов были в полной защите — в халатах, бахилах, перчатках, масках и щитках на лицо. Сам Сафронов также носил средства индивидуальной защиты — очки и маску. При этом на следственных действиях 13 июля, когда следователь Чабан предъявлял бывшему журналисту обвинение, такие средства защиты никто не надевал.
Препятствием для применения статьи 208 теоретически могло бы быть наличие нескольких обвиняемых, если не все они больны, рассуждает адвокат Смирнов, но в деле Сафронова этой проблемы нет, и поэтому защита в случае, если он заразился коронавирусом, будет добиваться приостановления предварительного расследования.
Как на возможное заболевание Сафронова отреагировали в СПЧ
Глава президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев заявил, что не видит оснований менять меру пресечения Ивану Сафронову из-за болезни. Впрочем, в комиссии СПЧ по свободе информации и правам журналистов обещают все же поднять этот вопрос.
Ранее в Совете обсуждалась возможность инициировать срочную амнистию или обращение к председателю СКР Александру Бастрыкину и главе следственного управления МВД с призывом следователям заменять находящимся в СИЗО фигурантам уголовных дел по ненасильственным статьям меры пресечения на альтернативные варианты.
Если бы за это высказалось большинство членов СПЧ, глава совета Валерий Фадеев мог бы обратиться за поддержкой к Владимиру Путину.
Кто еще болел Covid-19 в «Лефортово»
В мае в «Лефортово» заразились коронавирусом сразу несколько несколько фигурантов громких дел, обвиняемых в экономических преступлениях: Андрей Каминов и Дмитрий Михальченко (дело о хищениях при реконструкции резиденции президента в Ново-Огарево), а также основатель группы компании «Сумма» Зиявудин Магомедов (дело о хищении и мошенничестве при работе с госзаказом). Они были помещены в больницу при другом изоляторе — «Матросской тишине».
Подозрение на коронавирус было зафиксировано и у бывшего сенатора Магомеда Магомедова, который проходит обвиняемым по одному делу со своим младшим братом Зиявудином, но его тест дал отрицательный результат.
Несмотря на наличие у обвиняемых хронических заболеваний, увеличивающих риски неблагоприятного течения болезни, добиться изменения им меры пресечения не удалось, отмечала защита Магомедова. Михальченко и Каминова суд 26 июня отпустил под домашний арест, но прокуратура обжаловала изменение им меры пресечения — и 30 июня они вернулись в СИЗО.
«Мы обращались к уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой, в генеральную прокуратуру и суд, ссылаясь на обстоятельства эпидемии. К сожалению мера пресечения изменена не была, — сказал Би-би-си адвокат Зиявудина Магомедова Михаил Ошеров. — Мосгорсуд вообще наше ходатайство об изменении меры пресечения вернул без рассмотрения, указав, что якобы на этой стадии мы не являемся лицами, которые вправе самостоятельно заявить такое ходатайство. По мнению суда, это вправе сделать только следователь».
С момента обращения защиты Магомедова к Москальковой прошло уже два месяца. «Ничего не могу сказать. Не в курсе. Без комментариев», — ответил по этому поводу Би-би-си пресс-секретарь омбудсмена Алексей Зловедов 28 июля 2020 года, уточнив, что и Москалькова, и он — в отпуске.
В марте, когда началась пандемия, омбудсмен говорила Би-би-си, что не видит необходимости переводить заключенных из СИЗО под домашний арест, утверждая, что «ФСИН сегодня предпринимает реальные меры для того, чтобы не проник вирус в учреждения».
Как защита Магомедовых добивалась их освобождения из-за пандемии
Адвокаты Магомедова, по словам Ошерова, доказывали необоснованность применения к нему самой суровой меры пресечения — в том числе ссылаясь на то, что несмотря на все принимаемые меры руководством СИЗО-2 избежать заражения не удалось и существует повышенный риск заболевания. «Но все эти доводы судом надлежащей оценки не получают и меры пресечения продолжают продлеваться», — сказал адвокат.
Магомедовы сидят в «Лефортово» уже 28 месяцев. Ошеров отметил, что регулярно посещает Лефортово в связи с ознакомлением подзащитного с уголовным делом: «Надеваю защитный костюм, маску, перчатки и бахилы. Но, к сожалению, из-за специфики заболевания гарантировать отсутствие заражения не получается».
Защита Магомедова просила омбудсмена инициировать включение заболеваний, связанных с пандемией, в установленный правительством «перечень тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей». Сейчас «там указаны категория и стадия заболевания, когда человеку пора отправляться на тот свет», говорит Ошеров. «Формально заболевание Covid-19 не входит в перечень. Поэтому суды говорят, что нет оснований менять меру», — поснсяет он.
Хотя бывают и другие состояния угрожающие жизни и здоровью человеку находящемуся под стражей, а Верховный суд неоднократно объяснял что суды вправе самостоятельно оценивать уровень угрозы, отметил он. Согласно указанию президиума Верховного суда, суды должны выяснять, не имеется ли у подозреваемого, обвиняемого «какого-либо тяжелого заболевания» в том числе в случаях, когда в представленных суду материалах такие данные отсутствуют.
В обращении к Татьяне Москальковой говорилось, что «отсутствие в СИЗО необходимых условий для лечения больных с 2019-nCoV и нахождение под стражей создает опасность жизни и здоровья, а также для жизни и здоровья других обвиняемых, содержащихся с ним в СИЗО».
Адвокаты напомнили, что Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет призвала национальные правительства и правоохранительные ведомства по всему миру срочно освободить по всему миру заключенных, не представляющих опасности.
«Держать обвиняемых в ненасильственных преступлениях без вступившего в законную силу приговора, в условиях, где есть серьезная угроза их жизни и здоровью, — бесчеловечно», настаивали адвокаты.
Москалькову также просили выяснить количество проведенных в СИЗО тестов на Covid-19, число заболевших, а также проверить меры по их обеспечению квалифицированной медицинской помощью и современными лекарственными средствами и медицинскими процедурами и поставить вопрос об их обследовании и лечении в специализированных медицинских учреждениях, располагающих возможностью оказания своевременной и высокотехнологичной медпомощи.
Что касается Сафронова, то пока новости о состоянии его здоровья защитники вынуждены узнавать от Общественной наблюдательной комиссии — именно ее член Ева Меркачева ранее сообщила о том, что у Сафронова подозревают коронавирус.
Адвокат Катчев в разговоре с Би-би-си уточнил, что к Сафронову в камеру в ближайшее время будут пускать только врачей, а значит, общаться с ним не получится даже по переписке — до этого бывший журналист активно отвечал на письма и телеграммы, а также встречался с членами ОНК.
Тем временем «Команда 29» начала сбор средств на кампанию в защиту Сафронова. «Мы хотим придать это огласке и понимаем, что впереди большие затраты: на юридическую помощь, многочисленные экспертизы, на производство информационных материалов, ведение информационной кампании и прочих издержек, с которыми связано ведение дела в публичном поле», — пояснили в правозащитном объединении.
Дело Ивана Сафронова
Media playback is unsupported on your device
Сафронов десять лет работал сначала специальным корреспондентом «Коммерсанта», а затем «Ведомостей», в мае он стал советником главы «Роскосмоса» Дмитрия Рогозина.
7 июля Сафронова задержала ФСБ по подозрению в госизмене, в тот же день его арестовали на два месяца. 13 июля ФСБ предъявила ему обвинение в передачи секретных сведений чешским спецслужбам в 2017 году.
По версии следствия, в 2017 журналист, на тот момент спецкор «Коммерсанта», передал некоему чешскому разведчику — его имени в обвинении не называется — секретные данные о российском военно-техническом сотрудничестве со странами Ближнего Востока и Африки.
Сафронов вину не признает, утверждая, что его уголовное преследование связано с журналистской деятельностью. Как военный обозреватель он освещал деятельность оборонно-промышленного комплекса, космическую промышленность, а также экспорт российского оружия и военно-техническое сотрудничество России с зарубежными партнерами.
12 июля издание «Проект» опубликовало заметку о чешском журналисте Мартине Ларише, с которым дружил Сафронов, и предположило, что именно из-за связи с ним советника «Роскосмоса» могли заподозрить в госизмене.
Лариш в интервью Би-би-си заявил, что отрицает любую причастность к чешской разведке. «Это полный бред. Дезинформационный вброс», — сказал он.
