Здесь грузинки носят чадру, а азербайджанки ловко управляют такси на заснеженных дорогах. За каждой фотографией история жизни и поиска ее смысла. Все эти женщины — героини фотопроекта "Без вуали". Иран принято воспринимать как мусульманскую страну, где женщины обязаны следовать канонам ислама. Снять вуаль, значит впустить чужих в свой закрытый мир и не боятся представить перед обществом.
Азербайджанки
В художественной галерее Bunker Artground в Баку две очаровательные девушки из Тбилиси принимают гостей. Это неформальное пространство, где решили провести выставку, организованную медиа-платформой Chai Khana. Главные героини вечера — Лала Алиева и Нино-Анна Самхарадзе. По профессии они журналисты.
Лала — стройная и улыбчивая. Она принимает гостей выставки. Журналист-фрилансер из Баку, живет и работает в Тбилиси.
«Мы задумали этот проект в феврале. Съездили в регионы Ирана, где живут этнические азербайджанцы и грузины. Тогда же я побывала в Тебризе, где собрала истории этнических азербайджанок».
Без вуали — грузинки и азербайджанки Ирана
Тебриз показался Лале родным и теплым. Возможно из-за того, что в этом городе разговаривают на азербайджанском. При этом Тебриз — строгий и консервативный. Покрывать голову — обязательство для всех женщин. Многие из них ходят в черном с головы до ног. Для некоторых платок — формальность, который небрежно покрывает голову.
«У меня был случай, — рассказывает Лала, — мы сидели в кафе с моим коллегой. Вошла пара, муж — религиозный деятель и жена, полностью покрытая чадрой. У меня на голове был шарф, но между ним и пуловером была видна полоска кожи. Вдруг я почувствовала, что кто-то подходит ко мне сзади и поправляет шарф. Это была жена религиозного деятеля. Моего коллегу возмутил ее поступок, он выразил свою позицию, после того, как она отошла. Чуть позже она извинилась, сказав, что не поняла сразу, что мы туристы. Будь я местной, меня бы ждал более серьезный выговор».
В Тебризе есть свой литературный, культурный клуб. «Люди собираются раз в неделю в пустующем офисе. Там они играют на таре, читают стихи на азербайджанском языке, иногда с архаизмами, которые многие здесь в Баку, наверное, не знают. Эти встречи проходят тайно. В помещении закрываются окна, двери, опускаются жалюзи, кто-то стоит у дверей, чтоб никто не зашел, разговаривают и играют на таре негромко».
Без вуали — грузинки и азербайджанки Ирана
В отличие от других национальных меньшинств, азербайджанцы не могут изучать свой язык в Иране — его не преподают ни в школах, ни факультативно. У грузин же в Ферейдане есть воскресная школа, где они изучают родной язык. Армянский преподается в школах.
По словам Лалы, за неделю сложно было сфокусироваться на одной теме, и она решила сломать стереотипы об Иране и роли женщин в исламской республике. СМИ изображают Иран, как закрытую страну со множеством запретов.
«Я старалась найти героинь — женщин, которые что-то меняют в обществе. Это сильные женщины. Встречалась с женщиной хакером, ей сейчас шестьдесят лет, а работать она начала в 14-15 лет».
Тебриз строже и ортодоксальнее самой столицы — Тегерана. Но здесь проще было найти героинь для проекта, чем в светском Азербайджане. «Женщины здесь социализированы, — делится Лала, — моя любимая героиня — женщина, которая изучает национальные азербайджанские танцы. Она научилась танцевать по видеоурокам на дисках, которые ей присылали. Власти Ирана это запрещают. Но она не жалеет ни времени, ни сил, чтобы добираться в любую погоду до отдаленных сел и учить девочек азербайджанским танцам».
В Тебризе в автобусах женщины сидят отдельно от мужчин в задней части. Но одна из героинь работает таксистом — зрелище, непривычное даже для светского Азербайджана. «Мой муж не водит машину. В свободное время вожу я» — говорит женщина, пожилая и в чадре, в темных очках за рулем автомобиля».
Грузинки
Маленький городок Ферейдан затерян высоко в горах в Исфаханской области Ирана. Здесь еще с 17 века живут грузины, переселенные шахом Аббасом в ответ на восстание. Рассказывает Нино-Анна Самхарадзе — молодой грузинский фотограф.
«Здесь повсюду надписи на грузинском языке — от простых, вроде «Мед» или «Бензоколонка», до ностальгических лозунгов «Родина, я люблю тебя!» Грузины ассимилировались. Разговаривают они на старо грузинском языке, но с примесью персидских слов».
Местные стремятся сохранить идентичность: Ферейдан называют Марткопи — по названию села в самой Грузии, песни поют на грузинском. «Не плачь, а то в Грузии кто-нибудь услышит и тоже начнет плакать», — так утешают матери и бабушки младенцев. Это стремление к самоидентификации еще и потому, что местность все-таки находится в Иране и действуют здесь иранские обычаи, а не грузинские. Например, женщине, как в ортодоксальном мусульманском обществе, нельзя находиться на улице после захода солнца одной, нельзя путешествовать в одиночку.
Без вуали — грузинки и азербайджанки Ирана
Женщины-грузинки в Ферейдане также вынуждены носить чадру. Они снимают ее, если выезжают из страны.
Грузию, в основном, ездят мужчины, а не женщины. Благодаря женщинам сохранился язык, культурное наследие. А мужчины свои знания грузинского сумели «обновить».
Женщины в Ферейдане работают в школах, магазинах, на лыжном курорте. Они нашли себе занятие. Если переедут обратно в Грузию, Нино-Анна полагает, что им будет трудно адаптироваться.
У грузин в Ферейдане есть мечта, которой они живут — когда-нибудь вернуться в Грузию. Но некоторые семьи, которые уже побывали в Грузии, не смогли там остаться. «Они говорят, что в Иране их называют «гурджи»- грузины, но в Грузии к ним относились, как к иранцам и называли «татрис».
В Грузии их права ущемлялись из-за цвета кожи, из-за религии (грузины-ферейданцы вынуждены были сменить религию на ислам). Это печально, поэтому у ферейданцев Грузия — не столько цель, сколько мечта: далекая, соблазнительная и несбыточная. Той жизни, того языка, обычаев, которыми они сейчас живут, в Грузии уже давно не существует», — говорит журналист.
В Ферейдане все хорошо знают друг друга. В местности нет полицейского участка, потому что никто ни с кем не конфликтует. Это другая Грузия. «Ее идеальная версия», — говорит Нино-Анна.
