Одна из самых экономически развитых, свободных и безопасных. Страна, традиционно занимающая лидирующие позиции во всех без исключения рейтингах качества жизни, – Швеция. Но благосостояние нации здесь обеспечивается не только и не столько соблюдением жителями законов, сколько их приверженностью некоему своему уникальному кодексу чести. Это позволяет потомкам викингов жить в мире с природой. Корреспондент СОВЫ София Тетрадзе попыталась узнать, в чём же заключается феномен «шведской модели».
Старому Тикко 9550 лет
В лесу родился Тикко…
Его зовут Старый Тикко. Ему 9550 лет. Он живет в Швеции, на горе Фулуфьяллет, что в провинции Даларна. Тикко – старейшее из известных живых отдельностоящих клональных деревьев. Его корневая система стала развиваться еще в те времена, когда Британские острова были связаны с континентальной Европой ледяным мостом. Ель обнаружил геолог Лейф Куллман. Он назвал дерево в честь своего покойного пса. Неудивительно, что родина Старого Тикко – именно Швеция.
В среднем в Швеции сажают 365 миллионов деревьев в год
Чем дальше в лес…
«Ежевичный путь» – гласит лесной указатель. И предлагает следовать тропе, с обеих сторон обрамленной маленькими кустами, увешенными мелкими черными ягодами. В летнее время года леса Швеции предлагают своим посетителям и постояльцам довольно широкий ассортимент пригодных к употреблению продуктов. Поход за ягодами и грибами в этой скандинавской стране, согласно социологическим опросам, – одно из наиболее популярных занятий. Причем, чтобы вернуться с урожаем, не обязательно прочесывать всю рощу или отправляться в «дикую природу». Леса в Швеции одинаково богаты и ухожены и в населенной местности, и за ее пределами.
Шведская модель лесного хозяйства – это, в первую очередь, модель гармоничного сосуществования человека и природы, основанного на взаимовыгодном сотрудничестве. Принцип чрезвычайно прост, и, казалось бы, давно заложен в кодексы лесного хозяйства всех без исключения стран, где есть хоть сколько-нибудь активная лесопромышленность: соблюдать баланс между лесопроизводством и лесовосстановлением.
Швеция является третьей по площади страной в Евросоюзе, а 70% ее территории занимают леса
Этот план Швеция давно перевыполнила. Лесной фонд страны сегодня в два раза больше, чем столетие назад. И это при том, что почва, особенно в северных широтах, где преобладают промышленные леса, характеризуется низкой производительностью и медленным ростом растительности. Так в чем же секрет шведского лесного чуда? Как одной стране удается обеспечивать 10 процентов мирового рынка пиломатериалов, целлюлозы и бумаги со стабильно увеличивающейся из года в год динамикой роста экспорта, и при этом добиваться столь стремительного прироста лесного фонда?!
Казалось бы, ответ лежит на поверхности. Лесное хозяйство имеет решающее значение для национальной экономики, не говоря уже об экологии, забота о которой в Скандинавских странах возведена в ранг искусства. Ведь то, на чем стоит государство, принято оберегать, продвигать и развивать. Но, провозгласить сферу приоритетной – это одно дело. А сделать ее таковой – другое.
Что посеешь, то и пожнешь!
У шведского леса тоже были тяжелые времена. На рубеже XVIII и XIX столетий он «рубился с плеча». Тенденции не было видно конца. Леса использовались в самых различных целях: в том числе служили пастбищем для крупного рогатого скота, что изрядно сказалось на регенерации целых участков. После долгих политических дебатов, шведские власти пришли к выводу, что пора что-то менять.
В 1903 году парламент страны принял историческое решение: сформировать особенную лесную политику, основанную, главным образом, на лесовосстановлении. Эпохе бездумного и хаотичного потребления пришел конец. Впоследствии закон обновлялся еще, по меньшей мере, четыре раза. Главная его мысль и идея просты: лесной ресурс должен быть использован таким образом, чтобы поддерживать производительность и биоразнообразие, обновление и рост без ущерба другим экосистемам. При этом закон отвечает одновременно экономическим, экологическим и социальным интересам. Пресловутый шведский принцип о «всеобщей выгоде» соблюден и здесь.
Да, разумеется, не все идеально. У шведского леса тоже есть свои слабые стороны, и это бизнес. Зачастую промышленники засаживают вырубленные участки быстрорастущими елью и соснами, что сказывается на качестве леса. Впрочем, также стремительно на этом рынке появляются предприятия, которые пытаются минимизировать ущерб, наносимый промышленностью природе. Символично, что среди таких предприятий компания Gransfors Bruks, занимающаяся изготовлением топоров, возможно, лучших в мире: выкованные вручную они имеют 20-летнюю гарантию. Кстати, это семейный бизнес. Семья Брэнби производит топоры уже сто лет.
Под пологом не спящего леса…
Испокон веков лес давал шведам работу и еду. Шведы не представляют себе жизни без леса. Он в их умах и сердцах, в фольклоре и быту. Лес – это целая субкультура, к которой приобщено абсолютное большинство жителей этой скандинавской страны.
Лесами покрыто около 70% территории королевства. На каждого жителя приходится 2,5 га лесных угодий. Как следствие, большинство шведов живут в лесах или рядом с ними, работают в лесах или неподалеку от них, все основные магистрали проходят через леса, в конце концов, леса – самое популярное место отдыха среди шведов.
Но, пожалуй, решающее здесь то, что более половины всего лесного фонда Швеции принадлежит частным лицам, а они, в свою очередь, получают свой «участок природы» в основном по принципу преемственности, что делает это «живое» наследство еще более ценным. Впрочем, не каждый владелец лесных угодий – бизнесмен. В Швеции вы найдете людей, которые сажают новые леса, зная, что первые лесоматериалы они дадут только спустя, минимум, полвека. Ведь, вырубка молодняков запрещена, а все, что младше 30-40 лет – это молодняк. И найдете таких людей, которые безвозмездно ухаживают за своим лесом, не вынашивая планов по его использованию в будущем. Таких, как Гунар.
Он живет в деревушке под названием Корбёле, что в 400 км севернее Стокгольма. Население деревни – 112 человек. В собственности подавляющего большинства местных жителей есть лес. Большинство частных собственников получили его по наследству.
На вопрос: «насколько это прибыльный бизнес?», Гунар отвечает так: «Я не знаю, я, собственно, им и не занимался. Периодически провожу санитарную вырубку, оздоравливаю лес, слежу, чтобы он обновлялся». А бизнес – это так, второстепенное, дает понять собеседник.
Я озвучиваю Гунару статистику, гласящую, что на месте каждого срубленного дерева вырастают, по меньшей мере, два новых. Это, собственно, главный принцип, который был заложен в революционный «лесной кодекс». Я почти уверена, что есть какие-то обязательные к соблюдению квоты.
«Честно говоря, я не слышал о таком. Я просто не слежу за этим и не считаю, сколько вырублено, а сколько посажено. Но выходит так, что мой лес стабильно разрастается», — говорит Гунар.
Не закон, а кодекс чести, чувство ответственности и уважения людей к среде, в которой они живут, осознание того, что эта планета принадлежит не только им, а еще сотням и тысячам видам других существ, живущих по соседству.
Пожалуй, это главный двигатель лесного производства в Швеции, и главный источник рождения новых лесов. Чтобы понять, насколько связаны шведы с лесами, достаточно взглянуть на масштабы участия политиков, государственных органов власти, научно-исследовательских институтов, лесовладельцев, промышленности, неправительственных организаций и других заинтересованных сторон в лесном секторе.
В Швеции все говорит о том, что эта отрасль приоритетная: нагруженные бревнами фуры, которые встречаются то тут, то там, преимущественно деревянные дома, которые здесь предпочитают строить среди растительности, забота об экологии и окружающей среде, о каждом дереве, о каждом сантиметре земли, независимо от того, приносит она прибыль или нет.
Швеция, безусловно, экономически благополучная страна. И главную прибыль ей приносит, пожалуй, конструктивное мышление, которое давно стало для шведов чем-то бо́льшим, чем просто образом жизни.
Завтра в Швеции посадят еще около миллиона деревьев. И, возможно, среди них вырастет новый Тикко.
